Александр Зорич - Знак Разрушения

– Но…

– Довольно сомнений. Слушай дальше. Вечером того же дня я получил от него весьма дельное послание. Наплевав на Урайна, я открылся Шету и попросил его помочь мне устроить твой побег. Он согласился. Шет окс Лагин может тягаться в темных искусствах со своим учителем Урайном – я сам был тому свидетелем, Ему по силам многое. Мертвые слышат его зов. Он умеет управлять одним-двумя кутах, и у него был доступ к Обручу Хуммера. Он знает Варнаг и его укрепления как свои пять пальцев. И главное, Урайн доверяет ему, ибо уверен, что нет на земле такого человека, который мог бы напомнить Шету о твоем существовании. А заодно и о том, что его имя Шет окс Лагин. Но он ошибся. Такой человек есть.

Элиен понимающе улыбнулся.

– Не скрою, весь твой побег был до мелочей продуман именно Шетом. Тут я был бесполезен, словно топор на переправе. Но зато потом пришел и мой черед помочь тебе. И вот ты здесь.

– Пусть так. Ну а как же тебе удалось избегнуть смерти на сагерне? – спросил Элиен, которому начало казаться, что сколько вопросов он ни задавай, а ясности от этого не прибавится.

“Мир абсурда не терпит рассудочных комментариев”, – учил Сегэллак, и был совершенно прав.

– Полагаю, о моем спасении лучше расскажет госпожа Фао, – вежливо поклонившись эверонотам, заключил Герфегест.

– И о появлении вас, уроженцев Хеофора, здесь, на берегах Киада, тоже. Если это не тайна, конечно, – добавил Элиен с вежливой улыбкой.

Вместо госпожи Фао ответил Бадалар:

– Это не тайна. Двадцать два года назад мы – я и моя жена – были изгнаны с Хеофора. Вина наша была не мала и не велика. Как раз впору нашему наказанию. Мы осмелились выплыть за границы острова и пуститься в иные земли. Народ эверонотов таков – не может он терпеть тех, кто живет не по Прорицаниям. А в Прорицаниях о нашем путешествии не было сказано ни слова. Когда мы вернулись – а путешествовали мы втайне, – наши дети донесли на нас.

– Ведал ли ты о запрете, Бадалар? – поинтересовался Герфегест.

– Ведал. Но зов неизвестного был сильнее меня.

– Ведала ли ты о наказании, достойная Фао? – спросил Элиен.

– Ведала, но власть неведомых краев была сильнее власти крови.

– Чего же вы искали в чужих краях?

– Себя, – ответил Бадалар. – Всяк, кто пускается в путь, ищет себя, даже если ему кажется, что он ищет денег или славы.

– Когда мы увидели, сколь бедственно ваше положение, — Фао решила переменить тему на более животрепещущую, – мы сговорились помочь вам. Но вы были на сагерне, а мы в воде. На суше мы чужаки и не можем тягаться с людьми ни в ловкости, ни в прыти.

– Но ведь и мы, люди, чувствуем себя гостями в водной стихии, – заметил Герфегест.

– Это верно, – кивнула госпожа Фао. – Но речь не об этом. Когда на сагерне завязался бой, мы наблюдали за вами из воды. Положение ваше было безвыходным, а смерть неминуемой. Нам стало жаль вас.

– Ха-ха, очень жаль, – хохотнул Бадалар. – Честно говоря, я как раз на прошлой неделе изготовил добрый кусок гремучего камня по рецепту наших предков и все ждал повода повеселиться. Мы с госпожой Фао заключили, что наше веселье пойдет во вред герверитам, которые суть свиньи в человеческой коже, и рванули гремучий камень под сагерной.

Госпожа Фао, бросив на своего супруга взгляд, полный легкой укоризны, продолжала:

– Когда судно начало наполняться водой, мы снова отдалились на порядочное расстояние и ожидали, когда же кто-нибудь из вас пустится вплавь. Ты, Герфегест, насколько я помню, был выброшен за борт двумя дюжими воинами еще до того, как сагерна перевернулась. Я вытащила тебя на берег. Признаюсь, это было не трудно. А ты, Элиен, – и это я помню совершенно точно – не желал подарить свое тело холодным водам Киада и отчего-то медлил. Когда тебя накрыл борт перевернутого корабля, Бадалар нырнул и вынес тебя. Вот и все. Как видите, ни особой доблести, ни особого геройства, – заключила госпожа Фао.

– Не будь вас, некому было бы сказать вам спасибо, – грустно сказал Герфегест, глядя на то, как Элиен наматывает на палец шелковую нить.

Что сделает Урайн с Шетом, когда ему станет известно об истинном виновнике побега Элиена?

562 г., Двадцать второй день месяца Наюд

Великая Мать Тайа-Ароан не может родить человека трижды – таков закон, исключений из которого не бывает. Однажды Шет окс Лагин был рожден в Урталаргисе. Второй раз – в Варнаге, и оба раза он был на волосок от смерти.

Первый раз его принимали две опытные грютские повитухи.

Во второй раз его повитухой был Октанг Урайн, который, в отличие от мудрых и ухватистых бабок, смотрел равнодушно на мучения варанца.

В первый раз Шет окс Лагин не знал, что обрекло его на мучения, и не знал, что за звезда воссияла над ним.

Когда во второй раз липкое бордовое месиво застило взор и плоть его содрогалась в чудовищных конвульсиях, он знал, что муки второго рождения Тайа-Ароан – наказание за помощь, оказанную Элиену на Сагреале.

Третьего раза быть не могло.

– Я снова ошибся в тебе, окс Лагин, – зашипел Урайн.

Только что вернулся Иогала. Он доложил о бегстве Элиена. О посрамлении Серебряных Птиц, о погоне, которая оказалась бессильна перед хитростью беглецов и помощью неведомых водоплавающих существ. О том, как след Элиена затерялся в гибельных трясинах.

Шет молчал. В самом деле, что можно возразить на это?

– Ты использовал знание, которое подарил тебе я, для того, чтобы вредить мне.

Шет не двигался. Он застыл, словно ящерица, которую захватили врасплох осенние холода. К чему перечить? Все правильно. Так и было.

– Ты предал меня, и, не будь ты Звезднорожденным, кормить тебе своими внутренностями кутах.

– Поступай как знаешь, – равнодушно бросил Шет окс Лагин. К чему унижаться? К чему уворачиваться и юлить? Все понятно. И не нужно никаких слов. – Ты сильней меня. Твоя власть. Твоя воля.

Подвалы Тайа-Ароан были ему приговором. Тот самый зал, где некогда состоялся поединок на потребу Великой Матери, стал Шету приютом.

Там, на черном ложе, теперь покоилось его тело, покрытое саваном Фратана. Но среди снов, которые видел он, не было ни одного возвращения, ни одной победы, ни одной удачи и ни одного вознесения.

Вход в зал был замурован, а стена со свежей кладкой умело скрыта подобранными в тон плитами греоверда. Даже самому искусному и опытному строителю понадобилось бы несколько дней, чтобы обнаружить вход в зал, скрытый кладкой.

Крысы, наблюдавшие за работой каменщиков из своих укрытий, втихомолку гадали промеж себя, что за человек удостоился такого шикарного склепа.