Гнездевский ввел еще один код и открыл документы по статистике криминала.
Перед Алисой появились снимки мумифицированных трупов — десять, двадцать.
— Несть им числа. Всего за прошлый год. Теперь понимаешь?
— Почему это держат в секрете? — потрясенная увиденным и услышанным спросила
Алиса.
— Паники хочешь? Скепсиса, нападок? Волнений и криков о конце света? Опять по
новой?
`Что-то не так, что-то не так', - забилось в голове девушки. Но что, она не
могла понять. Правда, есть вариант — согласиться и разобраться на месте. Да, так
будет лучше. Гнездевский мастер блефа, ложь — его второе `я'.
— Интересно, что еще скрыто от глаз обывателя?
— Не важно. Его дело трудиться на благо Родины, наше — охранять его чуткий сон.
— Хорошо, положим, я готова охранять чуткий сон и психику пары сотен обывателей
в радиусе объекта. Но мне нужны документы, подтверждающие или опровергающие
наличие данной нежити, инструкции по их ликвидации…
— Исключено. Паранорм и сейчас знает не больше, чем век назад. К тому же
информация настолько секретна, что не только тебя, меня уничтожат, вздумай
сунуться.
— Значит, импровизация?
— Значит. Согласна?
— М-м-м… Люблю вампиров, славные, говорят, дядечки, — широко улыбнулась
Сталеску.
— Ты меня обяжешь, — искренне порадовался Игнат, и даже приложил руку к груди,
склонившись в порыве благодарных чувств.
`Обяжу, обяжу', - прищурилась Алиса, продолжая с улыбкой смотреть на капитана: `Повяжу.
И утоплю. До видзеня, пане Гнездевский. Вечная вам память и салют над могилкой'…
Познакомиться с объектом не составило труда: голый расчет. Пара вызывающих
эскапад и максимально приближенная к реальности легенда на тот случай, если
мужчина действительно умен.
Она все рассчитала правильно, и он не разочаровал ее, оказавшись не только умным,
но и тактичным, остроумным, но никак не вампиром, а человеком. Алиса, закрыв
двери за Бэфросиастом, криво усмехнулась — вампир! Ага, а она сирена.
Болтун Гнездевский, и гордится этим.
Сталеску вытащила компьютер и всю ночь пробегала по тем секретным секторам, что
удалось взломать. К утру она уже знала, настоящий вампир — Игнат Гнездевский —
гениальный махинатор, альфонс и банальная сволочь. Алиса же — его убийственные
клыки, с помощью которых он сыт, доволен и чист.
Ничего, она убьет его без применения древних методик, по современному,
скомпоновав все добытые факты, составив рапорт и найдя возможность передать его
лично полковнику Горловскому.
Пора Игнату мазать лоб антисептиком….
Глава 17
Они встретились утром в парке. Игнат сидел на скамейке, ел мороженное с таким
удовольствием, словно от рождения не ведал о подобной сладости. Инга хмыкнула,
хлопнувшись рядом с ним на лавку:
— Ничуть не изменился! Как холод, так тебя на мороженное тянет!
— Опустим мои пристрастия, сестрица. Вкушение столь дивного десерта не мешает
мне слушать.
— Ты не слушай, а думай, как помочь! Игнат тебе племянник, крестник, в честь
тебя, между прочим, назван!
— Поэтому я и поспешил на родственный зов, — хохотнул Гнездевский, откинул
вафельную трубочку в урну и примирительно обнял женщину. — Рассказывай, Инга.
Игнат с каменным лицом выслушал сестру. Сердце екнуло в груди, как у охотника,
настигшего дичь: удача?
— А не встретиться ли мне с малышом? Со мной-то он будет откровеннее, — сказал
задумчиво.
— Не знаю, — пожала плечами Инга. — Мне не его откровенность важна, а
сохранность.
— Ну, это я тебе гарантирую. Ладно, — хлопнул ладонью по колену. — Когда,
говоришь, у него занятия заканчиваются?
— Сегодня у нас понедельник? Вторник…
— Точно, — хохотнул Гнездевский. — С утра пробил. Совсем ты, мать,
зарапортовалась.
— Тебе бы такую головную боль!
— Да не злись — решим. Не проблема. Игната рано домой не жди, я его под свое
крыло возьму, раскручу на доверительный разговор, выясню все. Так и быть, о
подробностях тебе как матери поведаю. Там посмотрим, кого и куда, где правда, а
где фантазия.
— Стоп! Это ты про что? Не смей впутывать мальчика в свои игры! Узнаю…
— Да ты что?! — натурально оскорбился капитан. — Чтоб родную кровь
подставлять? Ты, Инга, совсем! Вот обижусь — будешь сама разруливать ситуэйшен!
— Извини, — сникла женщина.
— Да, ладно, я сегодня добрый. Забыли. Все — тебе на работу, а мне… Где
Академия-то?
— А ты не знаешь?! На Менделеева. Главный корпус. Вторник — лекции в два
закончатся.
— Понял. Держись. Увидимся.
Мужчина поднялся и легкой пружинистой походкой пошел к выходу из парка,
насвистывая себе под нос полонез Огинского.
Женщина долго смотрела ему вслед и думала: не зря ли она брата вызвала? Не к
добру он такой веселый…
Без пяти два Гнездевский вошел в холл академии и замер у окна, поглядывая на
стайки студентов, пробегающие мимо. Племянник появился ближе к половине третьего,
один, отдельно от группы сверстников. Прошел в холл, вытащил из сумки толстовку,
накинул, оглядывая хмурым взглядом суетящихся девушек. Игнат хмыкнул: в таком
цветнике только монахом и жить.
— Привет, племяш! — хлопнул его по плечу с щедрой улыбкой богатого
родственника.
Лицо парня вытянулось от неожиданности:
— Дядя Игнат? — обрадовался, протянул руку для приветствия, улыбнулся, как
долгожданному, единственно желанному гостю. — Надолго к нам? Когда приехали? К
маме заглядывали? Что ж вы не позвонили — мы бы встретили…
— Сколько вопросов, парень. Скажи главное — рад?
— Вам — всегда!
— Это хорошо, — кивнул, оглядывая пробегающих студенток с прищуром опытного
ловеласа. — Ах, хороши девочки.
— Да, ну, — скривился Игнат. — Серость.
— Не скажи, ой, не скажи, — плотоядно улыбнулся мужчина. — Меня б сюда хоть
на недельку, я б эту серость облагородил, раскрасил яркими красками.
