Вместо того, чтобы укладывать волосы, я надела ободок, схватила с кухонного стола рюкзак и вылетела за дверь.
На подъездной дорожке я на мгновение остановилась, чтобы возмущенно ругнуться на цементную плиту размером восемь на десять футов, где раньше стоял мой Фиат Спайдер 1979 года. Моя мама продала Фиат, чтобы оплатить просроченные трехмесячные счета за электричество и забить наш холодильник достаточным количеством продуктов, чтобы прокормить нас до конца месяца. Чтобы урезать наши расходы, она даже уволила нашу домработницу, Доротею, которая была чем-то вроде моей кормилицы. Мысленно проклиная обстоятельства, я забросила рюкзак на плечо и побежала. Большинству людей покажется оригинальным, что мы с мамой живем в сельском доме в штате Мэн, но правда в том, что нет ничего оригинального в пробежке длиной в одну милю до ближайших соседей. И если слово "оригинальный" не синоним продуваемому насквозь и пожирающему все деньги дому, расположенному прямо в центре атмосферной инверсии, которая засасывает весь туман отсюда до побережья, то я осмелюсь не согласиться.
На углу Хоуторн и Бич я обнаружила признаки жизни — автомобилистов, которые неслись на работу в город. Я подняла большой палец вверх, пытаясь другой рукой развернуть жевательную резинку, которая заменит зубную пасту и освежит дыхание.
Красная Тойота Фораннер притормозила у обочины, и стекло со стороны пассажира опустилось с автоматическим жужжанием. За рулем сидела Марси Миллар.
— Проблемы с машиной? — спросила она.
Проблемы с машиной, а именно ее отсутствие. Марси об этом говорить я точно не собиралась.
— Тебя подвезти? — нетерпеливо перефразировала она, так и не дождавшись ответа.
Я не могла поверить, что из всех автомобилей, проезжающих по этому участку дороги, остановиться должна была именно Марси. Хотела ли я ехать с ней? Нет. Была ли я по-прежнему обижена на то, что она сказала о моем отце? Да. Собиралась ли я ее прощать? Уж точно нет. Я хотела жестом показать ей, чтобы она ехала дальше, но было одно маленькое "но". Ходили слухи, что только одна вещь нравилась мистеру Луксу больше периодической таблицы — это выдавать листки опоздания задержавшимся ученикам.
— Спасибо, — неохотно согласилась я. — Я шла в школу.
— Видимо, твоя толстая подружка не может тебя подвезти?
Я замерла, схватившись за дверную ручку. Мы с Ви давно перестали объяснять ограниченным людям, что "толстая" и "фигуристая" — разные вещи, но это не значит, что мы терпели невежество. И я с удовольствием попросила бы Ви подвезти меня, но она была приглашена на слет многообещающих редакторов школьного электронного журнала и сейчас уже была в школе.
— Хотя лучше уж я прогуляюсь пешком.
Я хлопнула дверью Марси, возвращая ее на свое место.
Марси напустила на себя непонимающее выражение лица.
— Ты обиделась, что я назвала ее толстой? Но это же правда. Да что с тобой? Такое ощущение, что все, что я говорю, должно проверяться цензурой. Сначала твой отец, а теперь это. Что случилось со свободой слова?
На какое-то мгновение я подумала, как было бы здорово и удобно, будь у меня Фиат. Я бы не только не испытывала проблем с поездками, но и имела бы удовольствие переехать Марси. На школьной стоянке бывает суматоха после занятий. Случались и аварии.
Но так как я не могла стукнуть Марси своим передним бампером, я поступила иначе.
— Если бы мой отец возглавлял представительство Тойоты, думаю, я была бы достаточно озабочена окружающей средой, чтобы попросить машину-гибрид.
— Что ж, твой отец не возглавляет представительство Тойоты.
— Это верно. Мой отец умер.
Она подняла одно плечо. — Это ты сказала, а не я.
— С этого момента я думаю, будет лучше, если мы не будем переходить друг другу дорогу.
Она рассматривала свой маникюр. — Ладно.
— Хорошо.
— Просто пыталась быть милой, и смотри, что за это получила, — сказала она, вздохнув.
— Милой? Ты назвала Ви толстой.
— А еще я предложила тебя подвезти, — она выжала газ в пол, и пыль от шин полетела прямо в меня.
Проснувшись сегодня утром, в мои планы совсем не входило найти еще одну причину ненавидеть Марси Миллар, но вот, пожалуйста.
Школа Колдуотер была построена в конце девятнадцатого века, и ее здание было эклектическим сочетанием готического и викторианского стилей, что делало его похожим больше на собор, чем на школу. Окна были узкими и арочными, стекла покрыты свинцом. Камень был разноцветным, но серый цвет все же преобладал. Летом плющ разрастался по фасаду и придавал школе некоторый шарм Новой Англии. А зимой плющ напоминал длинные пальцы скелета, опутывающие здание.
Я то шла быстрым шагом, то бежала вниз по коридору к классу химии, когда в кармане зазвонил мой телефон.
— Мам? — спросила я, не замедляя шаг. — Могу я тебе перезвонить по…
— Никогда не угадаешь, с кем я столкнулась вчера вечером! Линн Парнелл! Помнишь Парнеллов? Мама Скотта.
Я взглянула на часы своего телефона. Мне очень повезло, что меня подвез до школы совершенно незнакомый человек — женщина, которая ехала в спортзал на кикбоксинг, — но мне все равно нужно было торопиться. Оставалось две минуты до последнего звонка. — Мам? Занятие сейчас начнется. Я позвоню тебе во время обеда?
— Вы со Скоттом были такими хорошими друзьями.
Она вызвала у меня смутные воспоминания.
— Когда нам было пять, — сказала я. — Это же он постоянно писал в штаны?
— Мы с Линн вчера немного выпили. Она только что завершила бракоразводный процесс, и они со Скоттом возвращаются в Колдуотер.
— Отлично. Я перезвоню тебе…
— Я пригласила их сегодня на ужин.
Когда я миновала кабинет директора, минутная стрелка на часах над ее кабинетом подошла к следующему делению. С моей стороны казалось, что она стоит прямо между 7:59 и восемью часами ровно. Я послала ей угрожающий взгляд, говорящий "Только попробуй прозвенеть раньше".
— Сегодня не очень хорошая идея, мам. Мы с Патчем …
— Не глупи! — перебила меня мама. — Скотт — один из твоих самых старых друзей. Ты знала его задолго до Патча.
— Скотт часто заставлял меня есть рулеты с джемом, — сказала я.
