– Мой тебе совет, – замедлив шаг, обронил темный. – В ближайшее время туда не суйся. Сначала обживись тут, статус какой-никакой заработай, а уже потом можешь и туда заглянуть.
– А кто-нибудь из тех, кто был тут до меня, вообще туда заходил?
– Никто.
– Не успевали статусом обзавестись?
– Именно.
Да, глаза эльфа, когда он это говорил, мне не понравились. К слову сказать, несмотря на то, что классических белых волос на его гладко выбритой голове не наблюдалось, глаза у него были-таки красными. Но прическа, как я понял, была его личной причудой. Молодые дроу, что попадались нам в коридорах, все поголовно были седыми, точнее, казались таковыми со своими белоснежными шевелюрами. А вот угольно-темная кожа была далеко не у всех. Встречались и с белоснежной, похожей издали на нечто неживое и холодное. Я не удержался, указал взглядом на чинно прошедшую мимо нас темную эльфийку, которая нас с Муркой даже взглядом не удостоила, и спросил, в чем подвох. Темный объяснил, что белокожими бывают только очень знатные илитири. А знатность в их обществе всегда зарабатывается мечом и кровью. То есть, эти вот белокожие, можно сказать, боевая элита темного королевства дроу. Я взял себе на заметку и потопал осматривать учительские апартаменты, от которых так гордо отказался.
Барсик встретил нас за поворотом коридора. Светлый эльф, скрестив руки на груди, подпирал стену с таким независимым видом, что никто бы не догадался, что он тут не просто так стоит, а нас поджидает. Набравшись наглости, на что, признаться, мне никогда много времени не требовалось, я пошел в наступление. Обращаясь к Мурке, я осознанно повысил голос, чтобы светлый мог нас слышать, даже если бы его слух был таким же, как мой человеческий. Хотя я вроде читал, что эльфы слышат много лучше людей.
– Слушай, Мурка, а Барсик всегда такой нервный или это он только ради меня старается?
Услышав это, дроу резко затормозил, словно на стену наткнулся, а потом неожиданно расплылся в широкой улыбке.
– Всегда, – сказал он, косясь на коллегу, у которого от бешенства снова побелели скулы.
Я покивал и невинно осведомился:
– От недотраха, что ли?
Темный растерялся.
– От чего?
– От жестокой неудовлетворенности, – поразмыслив, перефразировал я, стараясь не употреблять наши российские жаргонизмы.
Темный снова поменялся в лице. На этот раз в нем проступило что-то садистское. Я даже пожалел Барсика, но быстро вспомнил все то презрение, коим он уже успел меня незаслуженно наградить, и затолкал свою жалость подальше.
– Смотря, о какой неудовлетворенности идет речь.
Я задумался, знают ли в этом мире слова «секс», но решил, что даже если не знают, то схожее понятие у них все же должно быть. Поэтому ответил, возвращая темному его улыбку:
– О сексуальной, конечно.
– Может быть, хватит!
Вау! А я и не знал, что светлые эльфы так рычать умеют. И что у них глаза светиться начинают, когда они в ярости. У нас в книжках вроде как писали, что такое только с темными приключается. Хотя, если вспомнить, что они друг другу дальние родственники, то, видимо, не все светлые такие лапочки и овечки, какими их принято считать.
– Ой, – надеюсь, у меня получилось достаточно натурально. – А я и не знал, что у эльфов такой тонкий слух.
– Теперь знаешь, – мурлыкнул мне на ухо темный эльф и сжал мою руку чуть выше локтя.
Так, почти под ручку, мы и направились к светлому, который от негодования даже голову пригнул, словно в любой момент готов был броситься на меня и глотку перегрызть зубами. Они, к слову, были все же не такими внушительными, как у Мурки, у которого, как и было написано в одной из книг, что я как-то читал, кроме крепких белых зубов имелись и выступающие вперед клыки. Не вампирские, но тоже вполне себе впечатляющие.
– Барсик, ты это… – разыгрывая из себя последнего лоха, промямлил я, – Извини. Я ведь не со зла на любимой мозоли потоптался, – И невинно (ладно, я конечно в зеркале себя в этот момент не видел, но надеюсь, что выглядело оно именно так) захлопал глазами.
Дроу сбоку от меня кашлянул в кулак. По-моему, он так смех замаскировать пытался. Светлый эльф прожигал меня ненавидящим взглядом, но ничего лишнего себе так и не позволил. Не зря я в кабинете у ректора восхищался его выучкой. Зато, перебесившись, Барсик не преминул спросить, повернувшись к нам спиной и глядя на меня через плечо:
– Не боишься, что не на того командора ставку делаешь?
– Вы не кони, чтобы на вас ставить, – припечатал на это я, уже без ужимок и игр.
Эльф дернул плечом и пошел впереди нас. Дроу помолчал. Но руку мою отпустил. Я пожал плечами, и мы пошли дальше.
Апартаментами, которые мне предлагали, я не впечатлился. Судя по всему, в обстановке комнат тут был в моде минимализм. Это выражалось в том, что в огромной комнате могло находиться всего три или четыре предмета мебели. После моей «хрущевки» такой простор с одной стороны поражал воображение, с другой – при попытке примерить к себе такие жилые помещения напрягал. Так что я только порадовался, что вовремя сообразил отказаться от всего этого великолепия.
Зато на верхний этаж следовало забраться уже для того, чтобы опробовать местный аналог лифтов. Это, я вам скажу, круче чем «Американские горки» будет. Заходишь в подсвеченную снизу голубым светом прозрачную капсулу, дверь за тобой беззвучно задраивается. И ты оказываешься в невесомости. То есть, натурально паришь несколько долгих секунд между полом и потолком. Потом сила тяготения плавно возвращается. Как только ты оказываешься твердо стоящим на полу, дверца открывается и можно выходить. Но за секунды невесомости успеваешь нахватать столько незабываемых впечатлений, особенно в области желудка, что словами не описать. У меня даже возникла шальная мысль: «Хорошо, наверное, быть космонавтом».
Побродив по оставшимся бесхозными хоромам и не встретив на этаже ни одного преподавателя, которые, как мне объяснил Мурка, скорей всего, были все на парах или в учительской, мы вернулись на административный этаж. Учебных аудиторий в этой части корпуса было мало. Но одной из них была та, которую предоставляли всем появлявшимся тут до меня психологам. Мой класс под звучным названием «Колокольчики» был прикреплен к этой аудитории. И в первую очередь от них стандартно требовалось поддерживать в ней порядок. Примечательно, что после появления должности штатного психолога занятия в этой аудитории в расписание не ставили. То есть, если верить Мурке, теперь это и будет моим рабочим кабинетом. Интересно. Хотелось бы взглянуть, но пока нам не сообщат, что работа с пространством закончена, и дверь лаборантской совмещена со входом в мою квартиру, лучше там не появляться.
