Пока она пробиралась сквозь толпу торговцев во дворе, одна из пожилых женщин прошипела ей вслед:
— Убирайся домой и выполняй свой долг!
Остальные обитатели детского питомника с осуждением поглядывали на ее стройную талию и руку без обручального кольца. Тиана вспыхнула от обиды. Она признает свой долг, просто еще не совсем готова выполнить его.
Подойдя к зданию, она распахнула переднюю дверь и кивнула стражнику. Внутри дворец поражал своим великолепием. Украшенные лепкой потолки сияли всеми цветами радуги, стены оклеены дорогими обоями, повсюду висели картины и стояли драгоценные статуэтки. На столике в холле поднос со сладостями. Скорее всего эти конфеты кто-то забыл и теперь их выбросят. Тиана сглотнула слюну.
Детский питомник был воплощением самой откровенной пропаганды будущей роли женщины, когда единственной заслугой станет произведенное ею потомство, годное для возмещения военных потерь на полях сражений и выращивания следующих многодетных матерей.
Тиана тяжело вздохнула, открыла дверь в апартаменты матери и вошла внутрь. Как самая заслуженная производительница во всей истории заведения, Марни занимала роскошные покои со множеством мебели и различных безделушек. Одна ее кровать занимала большую площадь, чем вся комнатка Тианы на заводе. Ложе было застелено шелковыми простынями малинового цвета и бархатным покрывалом. Марни распростерлась на смятой постели, на ее животе спал младенец. Атласная ночная сорочка, слишком нескромная, по мнению Тианы, задралась и открыла большую часть пухлых бедер. Огромной величины грудь, еще сочащаяся молоком после кормления ребенка, осталась обнаженной. Наконец Марни приоткрыла глаза.
— Тиана, радость моя! — воскликнула она. — Где ты пропадала? Я не видела тебя целую вечность!
Тиана нагнулась и поцеловала ее в щеку. Марни выглядела точь-в-точь как свиноматка в луже; она не потрудилась ни спрятать грудь, ни одернуть сорочку. Кроме того, Тиана с отвращением почувствована запах, оставшийся после недавнего визита очередного гостя. Девушка поставила стул подальше от кровати и присела.
— Прости, мама. Мы теперь работаем семь дней в неделю.
— Не называй меня мамой, зови просто Марни! Почему ты так далеко? Я плохо тебя вижу, подвинься поближе.
— Извини, Марни, у меня совершенно не хватает времени.
Глазки мамаши прошлись по фигурке Тианы.
— Ты ужасно выглядишь, Тиана. Ты определенно исхудала! Почему ты меня никогда не слушаешь? Эта ужасная работа на производстве целыми днями и ночами! Такая жизнь — не для тебя. Возвращайся домой. Любая из моих дочерей будет хоть завтра принята во дворец. Мы тебя хорошенько подкормим. Ты сможешь целыми днями валяться в кровати, и больше никогда не придется работать.
— Мне нравится моя работа! Я неплохо справляюсь и чувствую, что делаю что-то полезное.
Как всегда, Тиана не сдержалась. Она глубоко вдохнула и постаралась успокоиться.
— Подумаешь, каждый дурак справится с твоей работой. Что хорошего возиться с грязными деталями каких-то машин!
Марни протянула пухлую ручку и нащупала коробку с конфетами на столике рядом с кроватью. Она высыпала содержимое на свой обширный живот и тщательно рассортировала сладости. Одна из конфет скатилась и затерялась в складках простыни.
— Проклятие! Как обычно, самые любимые уже кончились. Не хочешь ли сладкого, дорогая?
— Нет, спасибо, — отказалась Тиана, несмотря на голод.
В душе снова поднялась волна гнева. Несмотря на репутацию самой лучшей матери на земле, Марни была эгоисткой до мозга костей. Ее любовь к детям заканчивалась, как только они выходили из младенческого возраста. Закончив кормить их молоком, она отсылала детей в ясли, а после шести лет продавала контракты любому, кто предложит хорошую цену. Марни была одной из самых богатых женщин в Тикси, но детям не доставалось абсолютно ничего.
Тиана решила сменить тему разговора:
— Марни, я всегда хотела тебя спросить…
— Если ты опять о своем беспутном папаше… — со вздохом протянула женщина.
— Нет, — прервала ее Тиана. — Это касается тебя и меня.
— Что ты хочешь узнать обо мне, дорогая?
Марни сдула пушинку с шоколадной конфеты, лизнула ее, затем откинулась на подушки. Ни один допрос не занимал ее больше, чем разговор о собственной персоне.
— Я хотела выяснить, от кого мне достался особый дар — мыслить образами? Как только я над чем-то задумываюсь, я вижу предметы так ясно, как будто смотрю на них через окно.
— Конечно от меня! А я унаследовала его от моей матери. Мы с ней немало поспорили, когда я решила перейти сюда.
Это Тиана вполне могла себе представить. Мать Марни была придворным философом, гордой и резкой женщиной.
Бабка состояла писцом при губернаторе, сестра была известным на всю страну иллюзионистом. Как могла Марни покинуть такую семью?
На самом деле Марни думала о своем. Она прикрыла глаза и погрузилась в приятные воспоминания.
— Ах, Том, — прошептала она, — я помню все мгновения, проведенные с тобой, так ясно, как будто ты и сейчас лежишь со мной рядом…
Тиана резко поднялась со стула. Теперь Марни начнет громко восторгаться последними любовниками, не пропуская самых интимных подробностей. Тиана совсем не хотела выслушивать рассказы о них из уст матери. Кем бы ни был этот Том, он определенно не мог быть ее отцом.
— Марни, мне пора уходить.
— Но ведь ты только что пришла, — капризно протянула женщина. — О своей дурацкой работе ты беспокоишься гораздо больше, чем обо мне.
Терпение Тианы лопнуло.
— Любой дурак может делать то, что делаешь ты! — закричала она. — Ты похожа на свинью у кормушки!
Марни резко перекатилась на живот, рассыпав конфеты по ковру. Младенец проснулся и заплакал, Марни инстинктивно поднесла его к груди.
— Я исполняю свой долг так хорошо, как только могу! — пронзительно крикнула она. — Я произвела на свет пятнадцать детей, и все они живы и здоровы, умны и хорошо работают.
Гнев Тианы немного остыл.
— Но я никогда их не видела, — мечтательно протянула она, представив себе огромную семью, как у многих других людей.
— Только потому, что каждый из них выполняет свой долг и не мешает остальным. Я сделала для тебя все, что могла. Ты получила лучшую профессию, какую только можно было найти, и не думай, что это было легко.
Тиана рассмеялась. Марни, как всегда, все перевернула с ног на голову. Ее мать не только не позаботилась о профессии, напротив, она всячески старалась препятствовать обучению дочери.
— Может, ты и любишь свою работу, Тиана, но она не может тебя даже прокормить.
— Лучше голодная свобода, чем изнеженное рабство!
