Должен сказать, что ходить по рынку я люблю с детства. Еще мелким карапузом приходил сюда. Нет, не покупать — просто посмотреть. Здесь на прилавках лежали разноцветные рулоны тканей — от простых и грубых до легких и невесомых, будто паутинка. А если пройти по ряду тканей до конца и свернуть направо, то выходишь к прилавкам, с которых продают резные деревянные панели для отделки стен. В детстве я мог часами стоять здесь, рассматривая изображенных на них воинов, удивительных животных, искусно вырезанные цветы, которые казались живыми… Вот там, в самом начале рынка, первые этажи домов заняты ювелирными магазинами. Это Золотой ряд. Как сверкают украшения — кольца, подвески, колье, серьги! Драгоценные камни переливаются, будто звезды на небе, — каждый из них уникален и лучится своим, особым, светом. Даже сейчас я не рискую заходить в эти магазинчики. Хоть одет я давно не в лохмотья, но все же и эта одежда по сравнению с обычной одеждой тамошних покупателей будет казаться тряпьем нищего и вызовет подозрение. Остается только медленно пройти мимо, разглядывая всю эту роскошь сквозь витрины и, свернув налево, вновь зайти в ряды лотков и палаток. Это Железный ряд. Здесь выставляют на продажу свои творения кузнецы и прочие мастера работы с железом. Кованые каминные решетки, флюгеры и фонари, части металлических оград и разный мелкий товар из железа, включая и произведения гномов с острова Гарлин-Эк… Не найдешь здесь только оружия, которое продается исключительно в имперских магазинах, — государственная монополия блюдется строго. Впрочем, мечи и копья у меня давно не вызывают такого бурного восторга, как в детстве. Мне вполне достаточно хорошего ножа, купленного тут же — в Железном ряду. Снова поворот направо, и я оказываюсь в ряду, где необходимо точно просчитывать каждое свое движение. Даже в самый людный день здесь никогда не будет толпы. Нет, товар в этом ряду пользуется популярностью, но один неловкий шаг — и придется расстаться с очень ощутимой суммой. Здесь продают посуду. Не ту, которой я обычно пользуюсь, — грубым поделкам из коричневой глины здесь не место! Здесь царствуют высокие вазы из белоснежного, почти прозрачного фарфора, привезенные с востока Радониана. Такие же тонкие, будто бумажные, тарелки и прочая утварь, которую язык не повернется назвать «кухонной». Кое-что из товара сверкает белизной или нежными оттенками разных цветов, а кое-что расписано настолько тонкими, но сложными узорами, что даже не верится в их происхождение от руки человека. В конце этого ряда нежные цвета товара сменяются ярким блеском. Это тоже посуда, но уже другая. Снова произведения гномов с Гарлин-Эк. Хрустальные вазы причудливых форм, сверкающие кубки, в которых даже вода приобретает вид чего-то неземного… Еще ряд — здесь я чаще выступаю в роли клиента, чем работаю. Чувствующийся еще на подходе сладкий аромат усиливается до невозможности. Вокруг разнообразные фрукты. Не всякие там яблоки или сливы — здесь продают исключительно экзотические фрукты, привезенные со всех концов Империи и даже, кое-кто шепотом признается, из Эльфийского леса. Желтые, красные, зеленые, синие, фиолетовые… Каких только цветов не встретишь на этих прилавках! Однотонные и в крапинку, в полоску, покрытые самой природой прихотливым узором… Гладкие и ребристые, колючие и вообще бесформенные… Сухие и истекающие каплями сока… В последнее время, как только смог позволить себе такую роскошь, я начал изредка баловать себя кое-какими, не слишком дорогими, фруктами из этого ряда. Каждый раз я покупал какой-нибудь новый плод и, скажу честно, ни разу не пожалел о потраченных деньгах. Вот и сейчас я выложил целый сребреник за какой-то странный на вид фрукт. Выглядел он будто два сросшихся красных колючих шара.
— Бери, уважаемый, — не пожалеешь! — Упитанный торговец в белоснежном фартуке вовсю расхваливал свой товар. — Только сегодня привезли. Это лучшая р'гага с самого южного побережья Радониана! Сам император такие ест!
Я взял один из фруктов, которые, по словам продавца, любил сам Император, и понюхал. Пахнет хоть и резковато, но сладко. Колючки оказались совсем мягкими, как, впрочем, и сама кожица р'гаги.
— Говорят, р'гага очень хороша для мужской силы… — Продавец произнес это шепотом, чуть наклонившись ко мне.
— Ты хочешь сказать, что у Императора что-то не в порядке с мужской силой? — Я, пытаясь не рассмеяться, притворно строго уставился на продавца. Тот мгновенно побледнел. Да так, что я даже испугался, как бы несчастный не грохнулся в обморок от ужаса!
— Что вы! Что вы! — замахал он руками. — Император любит р'гагу за исключительный вкус! Я имел в виду только это!
Я все же не удержался и расхохотался. Продавец побледнел еще больше, хотя это, кажется, невозможно.
— Держи! — Я бросил на прилавок монету и, все еще посмеиваясь, отправился дальше, прикидывая, как следует есть любимый фрукт Императора, придающий мужскую силу.
Р'гага оказалась, на мой вкус, слишком сладкой. И слишком уж сочной — пока я ее прикончил, перемазал руки в липком красноватом соке чуть ли не по локоть. Но в принципе — неплохо. Я вытер руки о штанину, стер рукавом остатки сока с подбородка и принялся высматривать свою первую жертву. Так, этот тип куда-то спешит и слишком часто проверяет, на месте ли кошелек… Не подходит. Этот, скорее всего, обычный приказчик, разглядывающий резные деревянные фигурки, вроде бы ничего. Ага, снял с пояса кошелек и расплачивается. Тоже не подходит — то, что кошелек почти пуст, видно даже издалека. А вот идет какой-то разряженный в баснословно дорогие шелка субъект. Что тут у нас? Да у него аж два кошеля! Причем довольно туго набитых. Ну-ка… Нет, тоже, к сожалению, не подходит. За ним, будто приклеенные, идут двое крепких парней. Скорее всего — охрана. К этому даже не подступишься… Я свернул в соседний ряд, где продают кружева и, даже не останавливаясь, прошел сквозь него дальше. Здесь практически одни женщины — портнихи, подбирающие отделку для платьев богатых дам, служанки этих же дам… Среди них я буду выглядеть совсем не на своем месте. А это что за толпа на Пятачке? Небольшая площадка посреди рынка, на которой обычно выступали уличные артисты, оглашались официальные документы и прочее, была забита народом. Толпа на девять десятых состоит из зевак. Этих отличить легко — стоят себе с абсолютно равнодушными, какими-то пустыми лицами. Некоторые, позевывая, озираются — явно размышляют, куда бы еще пойти. Все они оказались здесь только потому, что делать им, собственно, нечего и сюда их занесло только по воле случая.
Я протолкнулся сквозь толпу — никакого сравнения с той людской массой, которая была в храме. Наконец, отдавив пару ног и получив локтем по ребрам, увидел причину этого сборища. Друг против друга стояли двое. Один — низкорослый, но крепкий, одет в короткую кожаную куртку, расшитую бронзовыми бляхами, кожаные же штаны и сапоги. Ого! На широком ремне висит короткий меч. На стражника он не похож — тем по форме положена кольчуга. Значит, где-то под городом остановилась наемная рота. Чего это они так далеко на север зашли? В имперских землях им работы нет — заработать денег такие роты могут только южнее Агила, на территории Десяти баронств. А вот второй, стоящий напротив наемника, — как раз стражник. Длинная кольчуга, круглый шлем, на поясе крепкая дубинка, а в руках короткое копье. Оба, потешая собравшуюся публику, орут друг на друга. А чуть поодаль, рядом с большой бочкой на колесах, мнется еще один — толстяк, который обычно продает здесь разливное пиво.
