До этого момента они не знали, что им делать дальше. Они понятия не имели, где могут находиться близнецы-стигийки. Однако получив ответный сигнал, они устремились вперёд и шли до тех пор, пока не достигли подножия горы и не добрались до источника чёрного дыма.
Остановить их не могло ничто на свете.
Если бы кто-то мог их видеть, то поразился бы сходству людей и собак, с одинаковой целеустремлённостью нёсшихся через лес к горам, в сторону зловещей чёрной тучи, встававшей над землёй.
— Где этот чёртов город? — пробормотала Ребекка-два.
Она прекрасно понимала, что нужно дождаться подкрепления, но решила спуститься Граничникам навстречу. Вероятно, она прошла около пяти километров по разбитой узкой дороге, тянувшейся между отлогих холмов, заросших лесом. Деревья заслоняли горизонт, из-за них девушка не могла толком понять, ни сколько она уже прошла, ни сколько осталось идти до города. Изнуряющая жара и бесчувственное тело сестры не облегчали пути, и Ребекка-два ощущала, как силы покидают её.
Она в который раз подумала, что им необходимо найти воду, и в этот момент увидела, что дорога круто изгибается и начинает идти вверх.
— О нет! Мне надо передохнуть, иначе я сдохну!
Последнее слово достигло затуманенного сознания Ребекки-один, и она пробормотала:
— Уилл!.. Он должен сдохнуть… Сломаю ему шею… Убью его…
— Очень хорошо. Думай о приятном! — подбодрила сестру Ребекка-два.
Хотя повязка замедлила кровотечение, полностью оно не прекратилось, это беспокоило Ребекку-два.
— Уже недалеко. Ты просто молодец, — соврала она.
Дорога стала совсем труднопроходимой, вся она была усыпана острыми камнями и изрыта ямами, поэтому Ребекка-два несказанно обрадовалась, увидев, что впереди начинается более или менее лёгкий отрезок пути. Через несколько минут они выбрались из распадка, и девушка смогла увидеть уже не одни только деревья.
Она остановилась, утирая солёный пот, заливавший ей глаза.
— Посмотри-ка на это!
Они миновали гористую местность, но не только это придавало сил.
Прямо перед ней шла дорога, настоящая дорога. И упиралась она в высокую стену, поверху густо увитую колючей проволокой. Однако Ребекка-два разглядела нечто более важное. За стеной виднелись массивные фабричные трубы. Девушка окликнула сестру.
— Ты должна посмотреть на это!
Ребекка-один со стоном подняла голову и попыталась разлепить веки.
— Цивилизация… — прошептала она.
— Да. Только вот вопрос — чья цивилизация? — задумчиво процедила её сестра, неотрывно вглядываясь в верхушки труб.
— Неважно… поторопись, пожалуйста! — простонала Ребекка-один. — Чувствую себя ужасно!
— Прости.
Ребекка-два торопливо шагнула вперёд. Дорога была покрыта не асфальтом и не гудроном, которые неминуемо расплавились бы под здешним палящим солнцем, а забетонирована. Светлая и довольно ровная, она была проложена с большой тщательностью и выглядела почти идеально. Вполне возможно, что за неё отвечали государственные дорожные службы… но в любом случае тот кто заботился о дороге, очень любил порядок.
Ребекка-два упорно держала курс на скопление труб за стеной, однако вскоре заметила ещё один промышленный комплекс, чуть вдалеке от дороги. Этот комплекс состоял из больших строений, сверкающих стеклом и сталью. Были видны колонны и целый лес блестящих труб. Белые клубы пара или дыма то и дело вырывались из них, словно весь комплекс негодовал на тех, кто заставил его работать в такую жару.
По ровной дороге идти было удобнее и легче, так что Ребекка-два приободрилась. Вскоре она увидела, что стена заканчивается как раз возле сверкающего комплекса. Дойдя до угла, она увидела, что дорога поворачивает налево и превращается в двухполосное шоссе, посередине которого в ряд высажены пальмы.
Воздух над ним был раскалён до такой степени, что даже серебрился, словно ртуть. Ребекка-два тщетно напрягала зрение — людей нигде не было, только у обочины виднелась одна-единственная машина, к которой она и поспешила, по пути отметив, что тротуары чисто выметены, а усаженная пальмами полоса выглядит довольно ухоженной. Это обстоятельство, а также то, что завод был явно действующий, подсказывало, что рано или поздно людей она встретит, а значит, её сестре будет оказана помощь.
— Это машина… — протянула она неуверенно, подходя к машине. — Но какой марки?
Осторожно опустив сестру на мостовую, она принялась обследовать автомобиль. Как будто обычный «жук» — так ей показалось, — однако немного больше и приземистей, чем привычные «фольксвагены» Верхоземья, и с другими фарами. Серебристого цвета, без единой царапины или вмятины, но явно не новый. Прикрыв рукой глаза, Ребекка всматривалась в тонированные стекла, пытаясь разглядеть внутреннее устройство машины. Оно оказалось довольно простым: стальная приборная доска с обычными спидометром, часами и датчиками. Девушка подёргала дверь со стороны водительского места, но она оказалась заперта. Остановившись возле переднего колеса, Ребекка уставилась на эмблему на колпаке и пробормотала:
— Да, это «фольксваген»… Но я никогда не видела такой модели.
Услышав какой-то шум, она быстро выпрямилась и посмотрела на дорогу перед собой. Даже сквозь жидкое марево горячего воздуха она разглядела очертания большого грузовика, только что сбросившего скорость и поворачивающего на перекрёсток.
— Давай, сестричка! — пробормотала Ребекка-два, поднимая сестру. Та пробормотала что-то неразборчивое. Лицо Ребекки-один было белым как бумага, только под глазами залегли чёрные круги.
— Сейчас нам помогут. Потерпи.
Ребекка-два искренне надеялась, что это правда и в конце улицы их ждёт та самая помощь, в которой они так отчаянно и так срочно нуждались!
Честер осторожно высунулся из спальника. Солнце уже встало, но он понятия не имел, какой сейчас час. Посмотрев сквозь ветви шалаша, Честер решил, что Марта мирно спит в своём спальнике. Больше всего она напоминала кучу грязных тряпок, сваленную на траву. В принципе Честер так о ней и думал. Несколько мгновений он настороженно наблюдал за спящей, не двигаясь и не издавая ни звука.
Глупая корова ни о чём не догадывается. Пора делать ноги.
Он убеждал себя в этом, слишком хорошо помня, как она вела себя, пытаясь спасти от предполагаемой атаки Пресветлого. Это оказалось последней каплей, и он не намерен был больше терпеть её идиотское по — ведение.
Я же ничего ей не обещал…
