Ладони Анри судорожно сжались, вцепились намертво в края кровати, побелели косточки на кулаках, древесина под пальцами жалобно затрещала. Острые щепки впивались в кожу, но он лишь ухмылялся: Главное тело слушается, а занозы — ерунда! Нога медленно соскользнула с кровати, гулко ударила по сосновому полу. Колено предательски хрустнуло, Анри выругался, но занятия не бросил, стал осторожно стягивать с постели вторую ногу.
Тело мешком шлепнулось на пол, боль нахлынула новой волной, беспомощный Анри лежал как рыба, выброшенная на берег, жадно хватал ртом воздух. Кровь быстро окрасила свежие доски, алое пятно стремительно расползалось по полу. Маркиз понимал, что долго не протянет, сил всего капля осталась, и рана вновь открылась. О побеге не могло быть и речи, обессиленный он вряд ли мог доползти даже до порога.
Затуманенным взором Анри пробежался по комнате: картина перед глазами смазанная, точно акварелью по мокрой бумаге, очертания предметов расплываются. Но колоду на столе маркиз все же увидел. Толстая аккуратная стопочка карт, на самом краюшке столешницы.
Повинуясь интуитивному порыву Анри потянулся к столу. Рука словно мертвая, налитая свинцом, каждое движение кажется чудом. Дрожащие пальцы соприкоснулись с гладкой лакированной бумагой, и руку пронзила незримая молния. Ладонь судорожно сжалась, карта, лежащая сверху, оказалась у маркиза в руке. Анри поднес карту к лицу, поморщился: В черепе все громче перешептываются голоса. Боль загоралась в затылке, пламя переползало на левую сторону головы, а затем охватывало все тело.
— Маг? Это же та карта, что дал мне отец! — сорвалось с растрескавшихся губ. — Маг должен быть во главе, во главе чего?
Анри тяжело вздохнул, струя воздуха вырвалась из раскаленных легких со свистом. По изображению на карте пробежала едва заметная дрожь, словно ветер поигрывал шелковыми шторами. Анри не придал значения: итак перед глазами все плывет. Рисунок затрепетал, краски на карте напитывались дыханием жизни. Лицо мага на картинке обрело живую четкость, в изумрудных глазах блеснул разум.
Анри дернулся, словно не карта в руках, а раскаленное докрасна железо, но пальцев не разжал и глаз не отвел, лицо на картинке притягивало взгляд: Такие знакомые черты, разрез глаз, нос… Спустя мгновение с бумаги на маркиза смотрела точная его копия.
— Не может этого быть — сдавлено прошептал Анри.
Тонкие молнии брызнули из глаз Мага, жадно вонзились в живую плоть. Боль копьем пронзила руку, маркиз стиснул челюсти так, что затрещало в висках. Губы разжались сами. Анри закричал, громко и страшно, так, словно шкуру живьем сдирают.
Пальцы, повинуясь чужой воле, потянулись к ожившей картинке. Изображение протянуло руку навстречу, ладони сомкнулись. Анри пробрала дрожь, касание оказалось леденящим, в мозгу загрохотало.
Взгляды двух маркизов, настоящего и иллюзорного скрестились, словно мечи в битве, едва искры не полетели в стороны. Анри из последних сил напряг волю, взгляда не отвел: В темных глазах Мага играют синие языки пламени, брови сдвинуты на переносицу. Маркиз же оскалился, словно загнанный в угол зверь.
— Что же ты за тварь! — гневно прорычал Анри, изумившись той силе, что закипела внутри. Казалось не он лежит со страшной раной на груди, в луже собственной крови.
Ответа не последовало. Лишь озорная улыбка на миг касается напряженных губ Мага, во взгляде читается твердая решимость.
— Что ты задумал? — пытаясь высвободить руку, спросил Анри. Волнение скрутило внутренности в узел, но виду не подал, говорил, как и надлежит мужчине, уверенно и смело.
Только сейчас маркиз заметил что стены и пол покрылись мелким отверстиями, так словно муравьи древесину изъели: мелкие дырочки располагаются плотно друг другу, как поры на коже, сквозь них проникает едва видимое испарение. Воздух то загустевает, как свежесвареный клей, то плавится, а то и трепещет как пламя свечи. Анри ошарашено зажмурился, встряхнул головой, а когда открыл глаза, то едва не разинул от удивления рот, глаза округлились, брови поползли вверх. Отверстия в полу размером с мышиные норы, сквозь прорези бьет алый свет, точно там внизу пылают огни преисподней. Злой огонь причудливо играет искрами, сполохи фейерверком разлетаются в стороны, разбрасывая пылающие головни.
Одна из головешек упала прямо на грудь Анри. Тело испугано дернулось, перевернулось на спину, боль тотчас вонзилась когтями в оголенные нервы. Анри с силой стиснул челюсти, заскрежетало, словно камни трещат под ударами молота. Раскаленная головня жадно шипела, вгрызалась в рану, пламя расплавленным воском разливалось по груди, подбираясь все ближе к горлу.
Анри не знал, верить происходящему или нет? Может все лишь сон, бред умирающего? Но почему все такое яркое и четкое, даже четче чем обычный мир. Образы красочные живые, и боль…до чего же правдивая боль.
Карта пропала из рук Анри, словно ее и не было вовсе, пальцы сжимали лишь обожженный кусок лакированной бумаги. Со злостью маркиз швырнул бесполезную бумажку в сторону, ухватился руками за охваченную пламенем грудь. Красные языки мигом перекинулись на кисти, поползли вверх по предплечьям. Так при пожаре коварное пламя бежит по шторам, затем перекидывается на ковры и мебель. Только вместо деревянных шкафов — живое тело и боль, от которой едва не разрывается мозг. Анри не выдержал, закричал.
Смотреть на охваченное огнем тело не было сил: холодеет в животе, а в груди рождаются страх и бессильный гнев. Анри не испугался бы сцепиться с врагом лицом к лицу, кучей врагов, с целой армией, да что там — даже самим Дьяволом, но — чтобы видеть, с кем дерешься. Чтобы понимать с кем или чем имеешь дело. А как драться когда ты один на один с невидимым? Тет-а-тет со страхом? Чем сразить такого противника? Волей? Какая воля! Все силы уходят на то чтобы не сдохнуть!
Боль в теле адская, но кожа на груди и руках не покрылась уродливыми пузырями, не лопается от жара, в комнате не запахло жареной плотью. Да что там! Даже покраснения нет. В карих глазах маркиза застыл изумленный блеск.
— Колдовство, — прошептал Анри, поднося пылающую, точно факел руку к лицу. Боль медленно откатывалась назад, как волна, разбившаяся о скалистый берег.
Огонь угасал, длинные багровые языки становились короче, пока совсем не исчезли. В груди у маркиза ухнуло, руки судорожно дернулись к ране, и замерли. Под пальцами липко от крови, но раны нет! Здоровая упругая кожа, жесткие волосы, и никакого струпа!
Брови Анри поползли вверх, глаза округлились:
— Точно колдовство, — прошептал изумленно маркиз.
