Брови Анри поползли вверх, глаза округлились:
— Точно колдовство, — прошептал изумленно маркиз.
Все еще не верил своему счастью, хлопал ладонями по могучей груди, скреб пальцами здоровую кожу. Наружу рвался радостный хохот.
Увлеченный чудом, Анри не заметил как изменился интерьер. Бесследно исчез дощатый пол, бревенчатые стены и стропила, пропал и столик с злополучной колодой на нем. Не осталось следа и от кровати, на которой не так давно лежал.
Анри рассматривал здоровое тело, довольно скалил зубы. Гора свалилась с плеч: Я здоров, господь не оставил меня в беде, я здоров!
Замок "Блутштайн". Северо-восточная Франция. Герцогство Эльзасское, графство Эгишейм.
Падение оборвалось резко, от удара оземь голова едва не раскололась надвое. В ушах шумело, как будто лавина обрушивается прямиком на макушку, терзаемое болью тело сжалось в комок. Фарамонд понял, что лежит на земле, осторожно втянул носом воздух: затхло как в погребе, пахнет тленом и плесенью. По разбитому лицу струйками стекала теплая кровь. Под ладонями и щекой барон ощущал холод, земля скользкая и противная.
Веки поднимались тяжело, как железные заслонки, Фарамонд в сердцах выругался. В помещении темно, хоть глаз выколи. Могучие легкие застонали, барон зашелся жутким кашлем.
— Мессир, как вы? — гулким басом пророкотал Ив.
— В… по. рядке, — сдавлено ответил Фарамонд, — где Блан?
— Я здесь, — донеслось слева, — где мы, мессир?
— Мы… в за. падне, — страшным голосом произнес Фарамонд, — хо. зяин по. близости.
Ив поднялся на ноги, похожий на мифического минотавра, глаза налились кровью, ноздри расширились, из них наружу рвется жар. Монтескье подошел вплотную к Фарамонду, ухватил под руки. Голос прогрохотал, словно раскат грома:
— Нельзя нам разлеживаться, мессир. У меня от этого места мороз по шкуре.
— Брат! — воскликнул отчаянно из тьмы Блан.
Ив поспешно разжал руки, быстрее ветра кувыркнулся влево, на звук. Изможденное тело барона, лишившись опоры, как куль завалилось назад, на пол, кости отозвались тупой болью. Фарамонд стиснул зубы, взглядом искал скрытую тьмой опасность. Ив же наоборот превратился в инстинкт: зверь сорвался с цепи и намерен растерзать врага в клочья.
В кувырке Ив машинально выхватил палаш, нанес серию быстрых выпадов перед собой. Лезвие клинка звякнуло металлом, во тьме кто-то сдавлено вскрикнул, на камень брызнула теплая кровь. Ив самодовольно оскалился, стрелою бросился на голос. Стальной клинок лихо присвистнул, но сопротивления не встретил. Палаш рассек лишь воздух.
Блан времени зря не терял, давно извлек оружие их ножен, но в отличии от брата горячится не стал. Серые глаза оживленно бегали по сторонам, выискивали след. Ноги двигались мягко, не слышимо, словно не человек ступает, а кот.
Блан в бою часто доверял интуиции, провидение не раз спасало ему жизнь: главное верить чувствам. Глаза еще не свыклись с тьмой, баронет ощущал врага нутром: дыхание жизни, где-то совсем рядом, в темноте.
Фарамонд предусмотрительно отполз в угол: Не хватало еще чтобы Ив принял за противника. А с него станет, изрубит в клочья, а затем разбирать будет, свой или нет. Конечно, потом устыдится, но что толку? После боя кулаками, как говориться, не машут. Но старшего де Монтескье это не касается, он машет ими всегда.
Первым врага обнаружил Ив. Недалеко от него во тьме что-то шелохнулось. Ив не раздумывая размахнулся от плеча палашом. Звонко ударило железо о железо, незнакомец не сумел достаточно быстро уклониться, парировал удар клинком. Ив занес руку для второго удара, но не успел, шпага пронзила насквозь чуть ниже груди. Он закричал страшно, выронил оружие, обе руки вцепились в шею врага. Канатами вздулись вены на руках баронета. Незнакомец не ожидал такой прыти от смертельно раненого, наружу вырвался сдавленный хрип.
Блан застыл в оцепенении: зубы Ива скрежещут от натуги, в глазах безумный огонь. Позвонки под могучими пальцами Ива противно хрустнули, шея врага неестественно согнулась, голова откинулась назад, как у тряпичной куклы.
Блан подставил брату плечо, сказал холодно:
— Чем ты думал, болван? Он почти достал сердце.
— Почти не считается, — хохотнул Ив, сплюнув кровью, — до вечера затянется.
Блан не ответил, осторожно усадил брата к стене. Тот устало уронил голову на широкую грудь, дышал хрипло, отрывисто, затем притих. Блана передернуло: Неужели умер? Но Ив поднял голову, посмотрел с благодарностью и лукаво подмигнул: Мол, разыграл я тебя, братишка!
Тишина гудела от напряжения. Фарамонд вздохнул с облегчением. Опасность миновала. После удара оземь в ушах молотом стучит, а тут еще герцог постарался, нутро выворачивает наружу. Глаза уже привыкли к мраку подземелья, Фарамонд в темноте видел не хуже чем при свете дня, нужно лишь обождать немного, чотб глаза привыкли.
Неспешно барон подполз к распростертому телу, всмотрелся пристально в черты лица: раскосые миндалевидные глаза, с характерной красной роговицей, тонкий аристократический нос и бледные тонкие губы. В глаза бросаются блеклые, почти бесцветные волосы незнакомца, прикрывающие заостренные ушные раковины.
— Должен вас поздравить друзья, — хрипло сказал Фарамонд, — только что мы закололи альфара.
Ив посмотрел исподлобья, натянуто улыбнулся.
— Нужно заткнуть рану, а то истечешь кровью, — Блан отодрал от туники погибшего длинную полоску ткани, — силы тебе еще пригодятся.
— Видите, мессир, какой заботливый у меня брат, — Ив продемонстрировал два ряда белоснежно белых зубов с длинными хищными клыками, — это он в мать такой, та тоже за мной бегала по пятам. Ив то, Ив, сё.
Блан промолчал, лишь покачал головой и принялся перевязывать раненого.
— Альфарцы нам не впервой, мессир, а вот старшего, как герцог, я вижу впервые, — старший де Монтескье похлопал себя по бедру, — против такого наши клинки лишь игрушка. Он скрутил нас в бараний рог и бросил сюда как какой-то мусор. Не время ли повернуть назад, мессир?
Те, кто хорошо знал Ива де Монтескье, сейчас наверняка бы перепугались до смерти. Ведь никогда бесстрашный баронет не останавливался на половине пути, всегда шел до конца, не щадя ни себя ни окружающих. То, что Ив засомневался в успехе дела, говорило лишь об одном: Он не видит даже шанса на успех. Потому что даже малейшую возможность Ив превращал в результат.
— Ты больше не веришь в меня, мой отважный друг — грустно и безжизненно прошептал Фарамонд, — больше не веришь…
