— И как же вы теперь живёте?
Ёжик посмотрел на меня пристально и после некоторой паузы поманил пальцем, чтобы я пригнулась поближе к нему.
— Жизни в нашей фиолетовой сказке давно нет, — прошептал ёжик. — Но существует несколько наборов правильных ярлычков, которыми владеют несколько карликов, только никто не знает, кто именно. И Королева ищет этих карликов, чтобы казнить как изменников.
— А может стоит поднять бунт и свергнуть жестокого Фиолетового Короля с его Королевой?
Ёжик впервые захихикал, но на его маленьких глазках появились слёзы. Успокоившись, не без труда, он продолжил:
— Бунтовать — некому. Все жители фиолетового королевства совершенно уверены в правильности своих ярлычков. Они верят им больше, чем своим глазам. А думать при таких обстоятельствах они вообще не способны.
— Но вы же — думаете?
Ёжик вытаращил на меня испуганные глаза:
— Как? Неужели это так заметно? Я погиб! Я же потерял ярлычки королевства, теперь всем будет очевидно, что я думаю. Меня просто казнят!
Слушая колючего бедолагу, я очень сожалела о потере фонарика. Будь он со мной, я бы сразу поняла, что делать.
Мы с ёжиком сидели в траве — высокой-превысокой — так что нас почти не было видно. Лишь макушка моей головы предательски торчала на виду. Из-за неё нас и обнаружили.
Королевская гвардия шагала, повернув головы влево, потому что в левой руке все держали фантики. Мне казалось, что они обязательно должны страдать косоглазием, иначе как можно смотреть одновременно себе под ноги и на ярлыки.
Старший гвардеец, подходя к нам, выкрикивал, словно речёвку, какие-то дурацкие вопросы — я не запомнила ни одного из них. Но ёжик знал ответы наизусть и выкрикивал их такой же речёвкой. Это, видимо, была форма демонстрации благонадёжности — запоминаемые комбинации фантиков в стихах. Я, разумеется, ответов не знала, и потому меня взяли под стражу. Ёжик уныло проводил меня взглядом.
Королевский дворец был не так далеко, но когда мы дошли до него, я уже едва стояла на ногах. Я была готова сесть в тюрьму — только бы присесть и передохнуть, но было решено немедленно доставить меня к Королю. Гвардейцы, похоже, решили, что я — один из карликов, владеющих правильным набором ярлыков.
Самое смешное произошло перед центральным входом во дворец: его двери просто захлопывались перед моим носом, как только я к ним приближалась. Король радушно вышел навстречу, приветствуя меня и приглашая войти, но это было совершенно неисполнимо.
— Её, наверное, нет на ярлыках, — прошипел какой-то карлик в синем мундире Королю на ухо. — Вы не находите это странным?
— А как же я её казню, если её нет?
Замешательство Короля длилось недолго. Он отложил один набор ярлыков и взял другой, потом — третий, четвёртый, пятый….
— Где мой Тайный Советник? — спросил, наконец, Король.
Тайный Советник подошёл к Королю сзади, сразу же подставляя огромное ухо ко рту повелителя. Затем он вытащил огромную фиолетовую лупу и пристально посмотрел на меня сквозь её молочное стекло.
Лицо Советника растеклось в довольной улыбке:
— Ваше Фиолетовое Величество, эта особа совершенно не существует! Её нельзя казнить.
Услышав о казни, я обмерла, но быстро опомнилась.
— Я же говорила вашим гвардейцам, что не существую. Вот, даже войти во дворец не могу! Видите, какая неразумность — охранять того, кого нет, да ещё отвлекать Ваше Фиолетовое Величество от важных дел.
Король нахмурился, а я обрела надежду. Король взял лупу Советника и так же пристально посмотрел на меня сквозь мутное стекло.
— Ну, совершенно пустое место… — пробормотал Король. — Что мы здесь делаем? Это прямо провокация какая-то!
Гвардейцы немедленно отпустили меня.
— Вам фиолетово, Ваше Величество? — заботливо спросил карлик в синем мундире.
— Нет, мне уже давно бирюзово…, — брезгливо ответил Король и устремился прочь.
Ленивой походкой он проследовал во дворец. Вся его свита последовала за ним, не оглядываясь. И только Тайный Советник ещё раз, напоследок, взглянул на меня через свою фиолетовую лупу, прежде чем присоединиться к остальным.
Как только я осталась одна, сразу же поняла, куда должна идти. Я чувствовала направление, словно была железкой, которую притягивал огромный магнит.
— Вот тебе и новая фиолетовая сказка, и новая фиолетовая искра! — сказала я себе. — Хоть и фонарика нет. Может, я его дома забыла?
Когда я очнулась от своих мыслей, то шла уже по знакомой просёлочной дороге. Над головой было знакомое голубое небо и облака. Меня догонял зелёный маршрутный автобус, который я не чаяла увидеть. Ноги мои обрадовались больше меня и понесли меня быстро-быстро, так что я почти влетела внутрь и, устроившись на свободном сидении, сразу уснула.
— Фавьё-фавьё-фавьё!
Нервный крик попугая напряг и без того напряжённые нервы. Наверное, он хочет что-то сказать, а слов подходящих не находит. Так и я: высекла невероятно красивую искру, а понять до конца её не в силах.
Люди-луны и люди-солнца (такая — искра!)… Отличить их друг от друга совсем несложно. Отражённым светом никого не согреешь, он лишь слепит глаза безжизненным блеском.
Прежде чем уснуть, я всегда размышляю. На границе сна в голову приходят удивительные мысли, похожие на искры. А когда смотришь на небо, на звезды — пристально-пристально, может даже закружиться голова…
Звёзды, наверное, — те же искры. Множество искр! Чья-то щедрая рука засеяла ими космос, чтобы было красиво, чтобы и во мраке ночи человек мог утешиться светом. Ведь он, маленькая искорка, нуждается в постоянной подпитке, чтобы не погаснуть.
Да, удивительные тайны, которые раньше открывались только взору Высекательницы, теперь толпятся и в моём воображении. Но рядом нет никого, кто видит мир таким же.
— Фавьё-фавьё-фавьё! — снова завёлся попугай.
Теперь я понимаю, почему Высекательница постоянно дурачится, словно ребёнок. Невыносимое одиночество, наверное, томит и её сердце. Она играет, чтобы не умереть от скуки и тоски. Раньше я не понимала этого — у меня же не было своего фонарика…
Боже мой, какой глупой я была! Не верила, что Высекательница может меня оставить — просто так, без всяких причин. Но причина есть! Высекательница всегда со мной, потому что теперь я сама — Высекательница.
Вот он — мой фонарик. Невинно лежит на подоконнике. Странно, что с этой штукой на голове человек начинает видеть всё иначе.
Хотя, мой фонарик всё же отличается от фонарика Высекательницы: он — мой, а не чужой. А знаешь, дорогой читатель, что это значит? Лишь то, что и без фонарика высекатель видит всё так же. Фонарик — лишь игрушка, хотя необходимая для тех, кто не является высекателем. Когда мы собирали миры, сказочница одалживала мне свой фонарик: ей самой, как и мне сейчас, в нём не было нужды. Получается, что она всегда носила фонарик только ради других? Спросить бы её об этом. Так ведь не скажет, даже если мы увидимся…
