Одно полосатое одеяло кого-то схватило, плотно свернулось и покатилось с добычей прочь. Под толстой маслянистой кожей твари кто-то отчаянно сражался за жизнь — толчки так и выпячивали мускулистую поверхность, расписанную серо-зелёным и блекло-чёрным цветом. Раздался придушенный вопль. Лён не знал, что предпринять и чем помочь попавшемуся врагу собрату. Он спрыгнул с коня и наугад дал пинка толстому кожаному мячу, по поверхности которого проходили волны мышечных сокращений. Отвратительная тварь даже не заметила этого — она продолжала сжимать добычу, заглушая крики и гася движение. Тогда Лён достал свой меч и легко провёл по «спине» твари. Волшебный металл разрезал толстую кожу, как бумагу, и из-под неё полез зелёный жир и фиолетовое мясо. Тварь издала пронзительный вопль и вывернулась наизнанку. Бросив неподвижную добычу, «одеяло» накинулось на нового врага, угрожающе раскинув неровные края, усаженные множеством зубов, а в центре зиял маленький рот, окружённый рядами острых загнутых клычков.
Сноп огня ударил прямо в этот мерзкий ротик и начал пожирать животное от центра к краю. Кожа твари лопнула и жир загорелся, разбрасывая с треском искры. Почти сгоревшая, тварь сопротивлялась — она сворачивалась, пытаясь задавить пламя, билась о камни, раскидывая отвратительно воняющий жир. Впервые Лён видел, как его огонь, который в одно мгновение испепелял здоровенного оранга, никак не может одолеть бескостное существо. Кожистое одеяло распалось на отдельные части, и те продолжали биться.
Наконец, Лён оторвал взгляд от агонизирующей твари и посмотрел на её добычу. Бедный малый был сильно искалечен и уже не подавал признаков жизни. Весь залитый густой пищеварительной жидкостью, он напоминал комок мятого меха, из которого выглядывало уродливое маленькое лицо. Здесь больше ничем нельзя было помочь, и дивоярец поспешил к оставшимся людям.
Среди камней шла битва. Змееголовы обладали большой силой: они выворачивали из земли камни и откатывали их в стороны. А под камнями имелись дыры, где прятались низенькие человечки, одетые в звериные шкуры. Они с криками отражали нападение, встречая врага короткими дротиками. На глазах у Лёна один отважный человечек высоко подпрыгнул в воздух и вцепился в шею змееголову. Тот на мгновение замешкал, и несколько дротиков тут же распороли ему брюхо. Другие змееголовы тут же бросились в атаку на бойцов и были встречены огнём, вылетевшим непонятно откуда. Одетый завесой незаметности Лён был невидим для них, пока не двигался. Но коня его они увидели.
Сияр издал пронзительный крик и взмыл в небо, преследуемый сразу десятком тварей, остальные подняли головы, с интересом наблюдая. Это стоило некоторым из них жизни.
Конь уносился ввысь на своих широких крыльях, но чёрно-красные хищники, преследовавшие его, были не менее подвижны. Лён понял свою оплошность и теперь в тревоге смотрел в небо, не зная, чем помочь своему верному товарищу. Тут в небе вспыхнули две точки, потом ещё одна и ещё. Сверху что-то снижалось, оставляя за собой чёрный след. Какие-то бесформенные лохмотья. Они начали падать далеко в стороне, разбрызгивая при падении горящие ошмётки — это были останки змееголовов. Потом вернулся и Сияр.
— Спасибо, Гранитэль, — сказал принцессе Лён. Если бы не помощь Перстня, ещё неизвестно, чем бы закончилось это дело.
Он больше не медлил и начал убивать тварей одну за другой, лишь поражаясь их живучести: даже рассечённые на части, они продолжали нападать. Через некоторое время не осталось ни одного хищника, но среди камней остались лежать убитыми десятка два маленьких людей. Теперь можно было разглядеть их получше, поскольку эти ребята почувствовали в нём союзника и не стали прятаться обратно в свои норы.
Он понял, что ошибся, приняв их за людей. Шкуры, в которые они были одеты, оказались их собственными, и только лица, немного напоминающие человеческие, были безволосы — как у шимпанзе. Руки и ноги у них были карикатурно похожи на человеческие, только ступни искривлены. Это были обезьяны — низенькие, длиннорукие, лохматые. Очевидно, они прятались от врагов под камнями, где у них имелись узкие ходы. Теперь из дыр повылезало множество народа. Те, что сражались с тварями, оказались самцами-воинами, самыми крупными среди этого низкорослого народца. А из дыр полезли самки с детёнышами и подростки. В момент на поверхности земли оказалось около сотни этих забавных существ, и все они пялились на гостя.
Лён понял, что делать ему здесь нечего, и собрался уходить, как вдруг вожак этих обезьян, крупный самец с ожерельем из зубов на шее и костью в ухе, шагнул вперёд и сказал, сильно картавя и пришепётывая:
— Хороший нож. Дай.
Он указывал на дивоярский меч.
— Что?
Молодой волшебник обернулся и посмотрел на вождя, не веря своим ушам: они могут говорить?!
— Давай менять, — предложил самец. Он шлёпнул себя корявыми ладонями по бёдрам, и тут же на камень перед гостем были выложены грубо обработанные кремниевые ножи и острия для дротиков.
Пришелец, кажется, заинтересовался — он вернулся и посмотрел на эти вещи, но зоркий вождь подметил отсутствие настоящей заинтересованности в его глазах. Незнакомцу было просто любопытно, и больше ничего. Рассмотрев каменные ножи, он аккуратно положил их обратно и снова собрался уходить. Тогда вождь невозмутимо достал откуда-то из длинного ворса на своём теле совсем иную вещь.
Это было поразительно! Обточенный металлический нож с двумя отверстиями в лезвии и подвижной рукоятью оказался ничем иным, как заточенной дверной петлёй! Широкая планка с отверстиями под крепёж и широкой лапкой в виде трилистника с четырьмя отверстиями — она крепилась к планке при помощи толстого штифта.
— Откуда это? — спросил Лён.
— Эге! — хитро отвечал вождь.
— Это из разрушенного города? — настаивал гость.
— Сильно не понимай, — заскучал предводитель и тут же оживился:
— А вот девка молодой!
Он не глядя сунул длинную лапу в толпу и вытащил молоденькую самку.
— Тебе девка, мне нож, — соблазнял гостя вождь.
— Нет, не надо, — отказался тот.
— Два девка, — тут же посулил обезьян.
— Кто эти? — немногословно спросил Лён, указывая на разгромленных врагов.
— Сильно плохие, — презрительно ответил самец, плюя на труп змееголова. Меж тем его соплеменники разбрелись по полю, подбирая тела своих собратьев и бережно укладывая их в ряд. Одна самка подобрала тело убитого воина, лежащее рядом с вожаком — тот потеснился, чтобы не мешать. Она погладила убитого по лицу и неловко поцеловала его в губы. Затем выковырнула у погибшего глаз и сунула в рот, причмокивая от удовольствия.
