«Рано или поздно встретимся».
«Не будем загадывать так далеко».
Кажется, это и называют дружбой.
Веснин и Розгин расстались неподалеку от огораживающего поселок забора. Вновь обменялись рукопожатиями, вновь посмотрели друг другу в глаза. Молча посмотрели. Все обговорено, все сказано, к чему лишние слова?
Затем адвокат сел в свой «Мерседес», развернулся и направился в Москву жить дальше, а Сергей без особого труда преодолел трехметровый забор и неспешным, уверенным шагом двинул по асфальтированной дорожке к нужному дому. Безобидный на вид, прилично одетый юноша – у кого он может вызвать подозрения? Соседи не обратят на прохожего внимания: раз оказался внутри охраняемой зоны, значит, все в порядке. Охранники тоже, тем более что сотрудники местной безопасности давно отказались от регулярного патрулирования в дневные часы – зачем? На случай непредвиденных обстоятельств в каждом доме предусмотрена тревожная кнопка. А на сверхъестественные обстоятельства никто не закладывается.
Жизнь за городом течет неспешно, а окруженная высоким забором – еще и безопасно. Или только кажется безопасной?
Демонстрировать свое лицо телохранителю Марии Сергей не собирался – если вдруг его подвергнут гипнозу, парень все вспомнит. Веснин незаметно перелез через забор участка, пробрался к дому, посидел у окна гостиной, выжидая, когда высокий крепыш окажется в зоне видимости, после чего легко прикоснулся к его «искре», отправив в глубокий сон.
Теперь между Весниным и Крестовской оставалась только лестница на второй этаж.
– Да, я обещал, что деньги будут скоро, и не отказываюсь от своих слов, – мрачно произнес Семен, прохаживаясь по кабинету с телефоном в руке. – Со всеми набежавшими процентами и компенсацией за причиненные неудобства. Но мне нужна еще одна неделя. – Помолчал, выслушивая собеседника, и продолжил: – Я нахожусь в Москве, Леонид Карлович, и не собираюсь прятаться или увиливать. – Криво усмехнулся: – Да, понимаю, что бесполезно. Но убежден, что деньги будут. В противном случае я бы уже застрелился.
Сидящая на диване Мария угрюмо хмыкнула.
– Спасибо, Леонид Карлович, обещаю – я не подведу. – Костылев положил телефон на стол и посмотрел на Крестовскую: – Он давит, чтобы я не забывал о долге. Срок остается прежним – через неделю мы должны расплатиться.
– Расплатимся, – уверенно произнесла женщина и перевела взгляд на свои ногти.
– Но ведь Розгин затянул дело о наследстве.
– За неделю мы выправим ситуацию.
– Он будет упираться. Счета заблокированы…
– Сеня, какой же ты все-таки простой, – усмехнулась Мария. – Веснин в твои годы был умнее даже не в разы, а на несколько порядков.
Крестовская частенько позволяла себе подобные резкости, как правило, обоснованные, и Костылев уже давно выражал обиду исключительно соответствующим тоном:
– Что ты имеешь в виду?
– У нас есть неделя, чтобы заставить Розгина признать мое право на наследство. Его положение шаткое, он не устоит. И даже если он продолжит блокаду счетов, самого факта признания будет достаточно, чтобы мы получили кредит в любом банке.
– Гм… логично. – Семен помолчал, но через несколько мгновений негромко спросил: – Ты звонила Давиду?
– Он не отвечает, – ровно отозвалась Мария.
– А его помощники?
– За кого ты меня принимаешь? – возмутилась Крестовская. – Я не знаю помощников этого бандита.
Костылев растерянно посмотрел на женщину:
– И что нам делать?
– Ждать, что же еще? Учитывая профессию Грыгадзе, у него могли возникнуть какие-нибудь проблемы. – Мария выдержала короткую паузу и добавила: – Не связанные с нашим делом.
– Мне не нравится его молчание, – хмуро бросил Костылев.
– Мне тоже.
– Да и сам Грыгадзе не внушает доверия.
– Уголовники – подонки общества, внушать доверие – не их стиль. – Мария помолчала. – Но иногда они бывают полезны.
В деле о наследстве, например.
– Не боишься, что рано или поздно Грыгадзе придет в голову нас шантажировать?
– Угрожая рассказать ментам, что он убил Андрея? Семен, иногда ты превосходишь сам себя.
Костылев издал свое излюбленное «гм» и повернулся к дверям, среагировав на послышавшиеся в коридоре шаги.
– Володя, это ты?
– Нет, не я.
Семен в недоумении уставился на дверь. Мария вздрогнула.
– Володя внизу, – тихо произнес вошедший в комнату Веснин.
– Андрюша?
– Здравствуй, мама. Здравствуйте, господин Костылев.
К огромному удивлению Крестовской, Семен среагировал весьма достойно:
– Мы знакомы?
– Павел рассказывал о вас.
– Что ты здесь делаешь? – небрежным тоном поинтересовалась оправившаяся Крестовская.
– Хотел поговорить с тобой, мама.
– Раньше ты называл меня Марией.
– Думаю, теперь мы стали несколько ближе.
– Что ты имеешь в виду?
– Как ты прошел в дом? – хрипло спросил Семен.
Его самообладания надолго не хватило. Почему не предупредили? Почему телохранитель не доложил?
– Не волнуйся, меня никто не видел.
– А почему я должен волноваться?
– А почему ты задал вопрос? – Сергей подошел к столу, на котором стояла бутылка с парой стаканов и плеснул себе виски. – Надеюсь, никто не против? – Возражений не последовало. – Ваше здоровье.
– Почему мы стали ближе? – спросила Мария.
– Хотел поделиться с тобой новостью, мама, – вместо ответа произнес Веснин. – Вчера меня похитили.
– Боже мой, – ровным тоном «воскликнула» Крестовская. – Ужасный мир. Как же ты освободился?
– Убил похитителей. Но сначала допросил их. И узнал о Давиде. – Веснин допил виски и поставил стакан на стол. – Потом поехал к Давиду, допросил его и узнал о тебе. Кстати, Давид не сможет вам позвонить.
Костылев побледнел.
– Ты говоришь какую-то ерунду… – начала Крестовская.
И осеклась, услышав резкий ответ:
– Я слишком много тебе прощал, Маша.
Непонимающий, даже беспомощный взгляд:
– Что?
Перед ней стоял сын, тщедушный паренек, который должен был умереть вчера вечером. Перед ней стоял ребенок, но говорил он взрослым тоном.
– Тебе не нужно было трогать Андрея.
– Что происходит?
Костылев попытался добраться до Сергея, замер на полушаге и рухнул в кресло, удивленно таращась на неповинующиеся руки и ноги.
– Не волнуйся, Семен, – не глядя на мужчину, проговорил Веснин. – Просто паралич. Ненадолго.
У Крестовской перекосило рот:
– Ты наслал на него паралич?
Она поверила, сразу поверила – слишком уж реальным было происходящее. Мария отлично знала Костылева и понимала, что он не остановился бы – подошел бы к Андрею, врезал ему… Не подошел. Не врезал. Тряпичной куклой шлепнулся в кресло.
