Облазив буквально на брюхе все место вокруг "почтового ящика", представлявшего собой железный ларец с тяжелой плоской крышкой, вкопанный в землю и прикрытый солидным булыжником, я решил отказаться от идеи с закладкой дезы. Ничего магического в самом "контейнере" или поблизости от него не наблюдалось. Следовательно, некой сигнальной системы о том, что "Вам письмо!", скорее всего, у адресата не было. А значит, тайник с некоторой периодичностью кем-то постоянно проверяется. И в этом случае, проще было дождаться "курьера".
Оставлять "куклу", пускай и прилично написанную, было в этой ситуации наоборот, куда опаснее. Если слежка вдруг по каким-то причинам сорвется, то, получив мою "липу", любопытный наниматель Стэна может понять, что о его внимании к Кёр-Тэнно нам стало известно. Дальше же могло случиться все, что угодно. И вообще, не стоит забывать, что только по косвенным признакам, типа "пружинного манекена", мы имеем дело с магом и волшебником не из последних. Кто знает, в чем он еще разбирается, кроме прикладной механики? А так еще даже шанс оставался повторить попытку со слежкой, в случае чего...
Сидеть в соседней бычажине, прикрывшись заклятьем невидимости и "пологом" тишины, издеваясь попутно над пиявками и комарами, которые никак не могли ничего понять, мне и братцам-змеям пришлось почти сутки. В принципе, еще повезло. "Почтальон" вполне мог являться с проверкой один раз в неделю или даже реже. Хотя нет, тут я перегибаю. Стэну за второй частью вознаграждения было велено явиться через три дня после того, как он оставит сообщение, а значит, один раз за двое суток ларчик точно открывали.
Человекообразная фигура, замотанная в рваное тряпье, практически бесшумно появилась у нужного камня и сделала это так неожиданно, что если бы не неустанный дозор Снейка, то я бы точно проворонил этот момент. Сунувшись в пустую шкатулку, "курьер" спешно потрусил обратно, но теперь на некотором отдалении его сопровождала наша троица.
Двигался неизвестный немного странно. В целом, все его движения выглядели вроде бы плавно, но иногда как-то дергано, а если подобрать определение из моей прошлой жизни, то, как при покадровом просмотре. Кроме того, явно скрываясь от посторонних глаз и не желая привлекать к себе внимания, "почтарь" порою выделывал весьма занятные трюки. Например, начинал двигаться на четвереньках или вообще стелился над самой землей, но при этом продолжал двигаться неправдоподобно естественно, а в его четырех конечностях было, похоже, гораздо больше суставов, чем у существ антропоморфного типа. Мне при этом очень хотелось надеяться, что перед нами просто очередной хитрый механизм, а не живое существо. Уж с чего опасения на этот счет пришли ко мне из подсознания баатезу, я понятия не имею.
"Курьер" уверенно двигался в сторону тех самых развалин, а которых я говорил с Вурсом. Откровенно говоря, такой поворот событий меня едва не расстроил. Неужели все было так просто? Или это я окончательно заигрался в параноика-перестраховщика? Но в какой-то момент мироздание все-таки решило сжалиться надо мною, и заводная игрушка, вдруг резко свернула в сторону, уже почти подобравшись к подножию одного из холмов, на котором красовались остовы древних зданий. Погоня продолжилась и завершилась лишь спустя час у неприметной кучки чахлых болотных деревьев.
Остановившись на опушке этого, скорее, кустарника, чем рощицы, "почтальон" принялся возиться с чем-то в земле. Я даже поначалу подумал, что он проверяет еще один схрон для тайной переписки, но к моему удивлению случилось нечто совсем иное. Негромко, но смачно чавкнув, огромный пласт болотного пейзажа, включая все те мелкие деревца и другую растительность, приподнялся в воздух где-то на четверть метра и, проскрежетав чем-то в своем нутре, сдвинулся в сторону. "Курьер", не теряя понапрасну времени, тут же устремился в открывшийся провал, по уходившей вниз металлической лестнице.
Вот на этом месте мне и стоило бы остановиться, отметить место на карте и вернуться с куда более весомыми силами... Но нет, именно в ту секунду какой-то мелкий нехороший спинагон, поселившийся в моем мозгу еще задолго до моего перерождения, дернул меня за хвост, призывая сделать глупый и рискованный шаг. Громадный люк в чье-то скрытое логово только начал закрываться, когда я и безмолвные змееморфы, следовавшие за мной по пятам, проскочили внутрь совершенно незнакомого нам убежище.
Мое зрение быстро адаптировалось даже в кромешной тьме, а потому я успел затормозить Снейка и Аспида до того, как мы на всех парах не врезались в "курьера", стоявшего возле какой-то латунной панели и при помощи пары вентилей, видимо, контролировавшего сам процесс закрытия "двери". Надо сказать, что "тамбур", оказавшийся в конце лестницы, был на удивление мал, так что два змееморфа и один спинагон-переросток занимали в нем почти половину свободного пространства, даже вжавшись всей кучей в противоположную от панели стену.
- Не-ды-ша-ть, - прошептал я по слогам, распластавшись по своим компаньонам настолько плоско, насколько это вообще было возможно.
Наконец, люк окончательно затворился, а наш случайный "швейцар" на пару мгновений оглянулся, давая мне, наконец, возможность рассмотреть свое лицо. Ну, собственно, лица у него и не было. Под изорванным грязным капюшоном, свисавшим лохмотьями, я увидел продолговатую сферу из потемневшего металла. Справа на "лице" была пара отверстий, забранных мелкой сеткой, слева красовалось нечто вроде объектива видеокамеры с крупной толстой линзой. В глубине головы за стеклом тлела крошечная красная искра, заметная, наверно, лишь в полной темноте. Сдвинув своими, похожими на клещи, руками-манипуляторами какой-то рычаг у пола, это чудо стимпанковской мысли потопало в единственный проход, имевшийся рядом с панелью. Наша команда ниндзя-любителей, по-прежнему прикрытая магией, последовала за ним.
Если бы не сооружение на входе, то проходы подземелья, по которым мы шли, ничуть не напоминали обжитые пещеры. За следующую четверть часа мы, по моим прикидкам, отмахали по этим кавернам еще не меньше пары километров и спустились на глубину где-то в семь-восемь метров. Наш "провожатый" больше не пытался скрываться, зато начал шагать намного шустрее. Но, так или иначе, подобные изменения в поведении доказывали наличие у пружинного человечка разума или, как минимум, сложного алгоритма, который его заменял. И допускать ошибок в этой ситуации было нельзя.
Природный зал, размером с футбольной стадион и украшенный сосульками свисающих с потолка сталактитов, открылся вдруг из-за очередного поворота довольно неожиданно. "Самоделкин", не сбавляя скорости, позвякал наискось ко второму выходу, видневшемуся на другой стороне зала где-то в полутораста метрах от нас, а мы, в свою очередь, в уже отработанной манере поспешили следом за "провожатым", чтобы, не приведи Асмодей, не потеряться в этих подземельях. И вот тут-то я и почувствовал, как моя нога зацепилась за какую-то тонкую, но очень жесткую нить.
