Встававшие на пути кустарники рвали одежду, царапали лицо и руки, но рудокоп не обращал на них внимание. Впереди его поджидали еще более ужасные мучения от ядовитого растения, сок которого горячил его кровь. Дуглас усмехнулся после очередной царапины, которая сняла с него вновь налетевшую дрему. Если бы раги не преграждали путь, то он давно бы заснул на ровном поле.
Узкий проход между двумя высокими рагами закончился ветками кустарника, ударившими парня по лицу. Дуглас оказался в тупике. Он протиснулся еще на шаг вперед. Кругом простирались длинные голые ветки. На небе тучи скрыли мерцание звезд, и Дуглас ориентировался только по красноватым отблескам раг. Он опустил тело Фрола на землю. С каждым шагом оно, по ощущениям рудокопа, становилось все тяжелее. Дуг не знал, сможет ли он еще раз взвалить капитана себе на спину.
Парень приложил голову к его груди. Он почти не различал его дыхания, оно стало совсем слабым и редким. Поворачивать назад и вновь брести через цепкие раги, чтобы встретить непроходимую стену в нескольких локтях слева или справа, было лишь бесполезной потерей драгоценного времени. Рудокоп достал топор и стал прорубать дальнейший путь. Новая работа прогнала сон, но отняла у парня последние силы. Он остановился у следующего куста и, выронив из ладоней инструмент, сполз на землю. Глаза, наконец, закрылись, лицо уперлось в толстый ствол раги.
Он очнулся от жуткой боли в руке. Меда рудокопа, браслет номов, давно уже прилипший к его коже, так что парень и не замечал его присутствия, тисками сжимал предплечье, от него исходил то жар, то холод. Дуглас схватился за плечо.
Только тогда он разобрал, что застрял в кустарнике, который опутывал его своими длинными деревянными руками-ветками. Дуглас ударил себя по голове, пытаясь стряхнуть усталость, сон и забытье. Он выкарабкался из раги и вновь взялся за топор. Он с надеждой поглядывал на небо, стараясь разглядеть скорую зарю или хотя бы ясные звезды, которые осветили бы местность. Но темнота продолжала обступать путника со всех сторон.
Еще несколько кустов рухнули под яростными ударами топора. Дуглас выбрался из тесного окружения хозяев этих степей - растений Тайры. Далее раги вновь расположились на большом расстоянии друг от друга. Дуглас вернулся обратно за капитаном. Он схватил его за плащ и потащил по земле. Опять несколько шагов вперед - и короткая передышка. С кустами, попадавшимися на пути, Дуглас быстро расправлялся с помощью топора.
- Я выйду отсюда, - тихо повторял себе рудокоп. - Выйду, чего бы мне этого не стоило. Слышишь, Фрол, уж лучше погибнуть от меча, чем так сладко спать. Я выйду.
Он продвигался вперед очень медленно, останавливаясь на каждом шагу. Под ногами вместо снега распростерлась замерзшая черная земля. Тащить Фрола стало невыносимо. Его плащ весь истерся и цеплялся за кочки и сучки. Дуглас выбился из сил. Он подкрепился лепешками, испеченными матерью перед отъездом, и запил их водой из фляги. Оставшуюся жидкость Дуг вылил себе на лицо, долго протирая глаза.
Его кожа не чувствовала мороза, нос уже не различал запахов, в ушах царила мертвая тишина, в которой он не слышал даже собственных шагов, лишь зрение еще верно служило хозяину.
Когда темное небо стало светлеть, Дуглас прорубал дорогу через новую деревянную стену из веток. Он засмеялся, и протер засохшие губы. Очень хотелось пить. Он собирал тонкий слой снега с кустов и облизывал снежинки. Дуглас приблизился к телу лемака и отер влажной ладонью его лицо.
- Еще немного, Фрол, - обратился он к спящему товарищу. - Я чувствую, что скоро мы выйдем на свободу. Я чувствую запах, новый запах.
Дуглас вернулся к кусту, возле которого бросил топор. Он присел на землю, решив передохнуть несколько минут. Он не мог снова встать на ноги, устало глядел на товарища и на первые лучи восходящего солнца. Он надеялся, что свет принесет спасение. Но рассвет лишь озарил пустую безмолвную округу. Меда вновь стиснула руку. Тепло от металлического браслета разлилось по его телу. Дуглас попробовал подняться. Он удивлялся, откуда у него еще оставались силы. Он ухватился за ветки, по которым слегка ударил острым лезвие топора. Тонкие кустарники раздвигались под напором его тела, рудокоп уже ломал ветви руками. За следующей рагой выступили новые заросли. Дуглас вернулся за телом товарища. Он взвалил его на плечо, так что спина Фрола оказалась своеобразным щитом, которым парень защищался от раскинутых ветвей, решив идти напролом сквозь чащу раг.
Последние шаги, когда рудокоп еще мог удерживать тяжелую ношу, вывели его на свободное пространство. Раги вновь расступились. Дуглас в изнеможении повалился на землю. Он с исступлением дотянулся до снега, который опять покрывал землю, открытую для ветра и солнца. Впереди вновь вставали кустарники, но они были уже более редкими и не столь раскидистыми. Дуглас потащил Фрола по белоснежной земле.
Его движения были очень медленны, мучительны и болезненны. Озноб пробирал все тело. Холодная промокшая одежда примерзла к коже, впиваясь в нее тысячами льдинок. Предстояло обойти еще один куст. Дуглас, учащенно дыша, схватился за его ветви, чтобы немного передохнуть.
- Ты дожил до рассвета, Дуглас, - из-за кустарника вышла Имира. Она была одета в легкое бальное платье ярко красного цвета. Наряд спускался до земли и обнажал ее прямые гладкие плечи и шею. На алых губах играла обычная ухмылка, а зеленые глаза горели оранжевым пламенем.
Дуглас недоуменно разглядывал свою прекрасную знакомую. Девушка была настоящей, но у него уже не было сил удивляться или ужасаться ее появлению.
- Ты не рад, - она вплотную подошла к нему и ласково провела пальцами по его холодной щеке. - Но это оказалось все, на что ты был способен. - Ее пальцы переместились к распахнутому воротнику.
Дуглас задыхался, на шее сомкнулись тонкие ладони графини. Он стал отбиваться, пытаясь отстранить от себя кровожадную охотницу, разжать ее цепкие объятия. Лицо Имиры оставалось бесстрастным. Она, казалось, даже не замечала напрасных усилий своей жертвы. Дуглас с ужасом глядел в ее пылающие очи, готовые испепелить его.
Он потянулся руками к ее волосам и глазам. Девушка не сопротивлялась, ее губы расплылись в улыбке, и Дуглас увидел, как меняются черты ее лица. Он уже не чувствовал жестких пальцев на шее, парень глубоко вздохнул и отстранился от незнакомки, возникшей на месте упыря.
Взор рудокопа затуманила серая дымка. Он пытался разглядеть и узнать девушку, которая отступала от него в черном длинном платье. Глаза разобрали лишь длинные черные волосы, развевавшиеся на лету, высокая стройная фигура повернулась и побежала прочь.
