Астэр была прекрасна. И тем больнее видеть, как умирает такая красота. Как под чудесными глазами пролегают тени. Как бледнеет кожа и со щек исчезает последний румянец… У Кангасска все дрожало в груди и на глаза наворачивались слезы. Он опоздал. Он виноват. Никто больше. Это ему, Кангасску Дэлэмэру следовало сейчас лежать в беспамятстве и тихо умирать. Ему. А не Ей…
Никто не знает, чего стоило Ориону, сыну звезд взять себя в руки: секунду назад он болезненно, беззвучно вздрагивал, уткнувшись в холодную ладонь любимой; сидел на коленях перед ее кроватью, убитый горем. И вот он встал — и уже отдает команды, так, будто его лично все это не касается…
— Иди сюда, парень, — подозвал он Стражника, свободного от работающей семерки. — Что известно о яде?
— Ничего конкретного, — пожал плечами молодой маг. — Рана мистры Астэр поверхностна и незначительна. Мы предполагаем, что ядом был смазан клинок.
— Клинок нашли? — сухо осведомился Орион.
— Никак нет, мастер, — покачал головой маг. — А на клинках других воров яда нет, мы проверили.
— Кто-нибудь из этих воров остался жив?
— Один… то есть, одна… это девушка.
— Вы расспросили ее?
— Нет…
— Почему?!
— Но… Советник Айрин велела не тратить времени, а заняться поисками уцелевшего вора…
— Ясно… Кангасск! — окликнул его сын звезд; Кан вздрогнул от неожиданности. — Этот парень отведет тебя к девчонке. Расспроси ее. Если что, пусти в ход харуспекс, да все что угодно. Я должен знать, что это за яд!.. Пожалуйста, сделай это для меня… я должен остаться здесь. Чтобы не дать Астэр умереть…
— Конечно, Орион, — горячо произнес Кангасск, — я сделаю что смогу.
— Я с ним пойду, — сказал Орион-человек. Сын звезд кивнул.
Вдвоем они направились вслед за Стражником. Тот был молод и чем-то напоминал Кангасску Флавуса. То ли спокойным, не по годам мудрым взглядом, то ли своей наивной доброжелательностью. Неудивительно, что Кан проникся к нему симпатией.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Айнан Смальт, — ответил молодой Стражник. На перекрестке коридоров он остановился, задумавшись, потом решительно свернул налево. — Я просто студент, — добавил он застенчиво. — Нас всех подняли по тревоге… Странные дела творятся…
— Это точно, — согласился Кангасск. — Скажи, как все произошло?
— В Цитадель проникли воры, — начал объяснять Айнан. — Не знаю, как это им удалось. Там и охраны-то никто не держал, потому что проникнуть внутрь без разрешения кого-то из бессмертных или их приближенных невозможно… — студент задумчиво потер левое ухо. — В общем, кто-то из подмастерьев мистры Астэр воров заметил и поднял тревогу. Тут и началась резня. Четверо служителей Цитадели убиты, трое тяжело ранены, все воры, кроме той девчонки, убиты тоже. А мистра Астэр, видимо, проснулась от шума; она сражалась безоружной. Удивляюсь, что дело закончилось одной царапиной… если бы не яд…
— А что та воровка, которая осталась жива? — вступил в разговор второй Орион.
— Она не пострадала. Никакого сопротивления не оказала тоже, — Айнан пожал плечами. — Кажется, у нее шок.
Он остановился возле неприглядной двери (в кладовку, видимо), на которую совсем недавно навесили несуразно тяжелый магический замок.
— Ее здесь заперли, — сказал Стражник. Немного помедлив, он с сожалением произнес: — Она ничего так… симпатичная. А после этой выходки ей чистого неба теперь всю жизнь не видать…
— Открывай, — вздохнул Кангасск.
В кладовке было темно, где-то в уголке слышался тихий плач. Не сговариваясь, Кангасск и Айнан засветили по Лихту. Они вспыхнули в темноте, как два маленьких желтых солнышка; Кан, привыкший к прохладным Северным Лихтам, с удивлением заметил, что на Юге световой шар слегка жжет ладонь.
Мерцающее золотистое сияние выхватило из темноты тяжелые сундуки, окованные железом, которые были составлены один на другой, и коротко стриженую вихрастую голову за одним из них… Воровка выглядела лет на четырнадцать; она была небольшого роста — на полголовы ниже Кангасска — и на вид очень хрупка телосложением, хотя всем известно, что внешность воров порой обманчива: они сильны, быстры и ловки, иначе не живут долго.
На вошедших девчонка даже не посмотрела. Так и продолжала плакать, уткнувшись носом в колени.
Кангасск подвесил Лихт на высоте своего роста несложным заклинанием левитации. Присев на пол рядом с воровкой, он попытался приветливо улыбнуться. Это оказалось непросто: изнутри его так и жгло недобрым предчувствием, как будто один горячий Южный Лихт зажгли прямо под сердцем.
— Привет… — сказал он.
— Уходи! — был сердитый ответ. И угроза: — Я предупреждаю тебя!
Дальше все произошло очень быстро; ни Айнан, ни Орион не успели бы ничего сделать: девчонка метнулась вперед, точно разогнувшаяся пружина. В руке ее сверкнул маленький стеклянный осколок — и он стремительно летел к шее Кангасска.
Если бы не предчувствие, так насторожившее его, он бы тоже не поспел за неожиданной атакой воровки. А так — ее тонкое предплечье налетело прямо на выставленную вперед ладонь Кангасска. На мгновение их взгляды встретились. Невысокий парень со свежим шрамом, рассекшим левую бровь, и глазами, в ночи темными, как обсидиан, смотрел прямо в мечущиеся зрачки испуганной и отчаявшейся девчонки.
— Я не враг тебе, — твердо сказал Кангасск и разжал пальцы.
Девчонку начала бить крупная дрожь. Осколок выпал из маленькой руки и зазвенел по полу. Кангасск поднял его, обернув краем плаща.
— Это не простой осколок, правда? — спросил он, посмотрев на него в свете Лихта. — Должно быть, смазан ядом, да?.. Скажи, как тебя зовут?
— Эдна… — робко проронила девчонка; губы ее дрожали. — Макс всех убил… всех!.. — всхлипнула она и… залилась слезами, уткнувшись в плечо человека, которого сама только что пыталась убить.
Айнан и Орион многозначительно переглянулись, затем обернулись к Кангасску. Тот только руками развел.
Отчаянный плач и не думал прекращаться, так что Кан осторожно отстранил Эдну и безмолвно наложил успокаивающее заклинание.
— Так ты специалист по ядам, верно? — спросил он.
Эдна молча кивнула.
— Послушай, помоги мне, а я попытаюсь помочь тебе. Я Кангасск, Ученик миродержцев, я попрошу их помиловать тебя или хотя бы наказать не так строго…
— Ты — Кангасск? — девчонка удивленно вытянула шею и прищурилась, словно пытаясь разглядеть его получше.
