– Чтобы узнать…что я не такая, как все?
– Мы знали, что ты не такая. Просто… – Нани на мгновение задумалась. – Помнишь, что случилось в прошлый раз?
– Когда меня чуть было не убили?
– Да что могло с тобой случится! Наделенная даром да еще под защитой бога солнца!
– Но вы говорили, что чувствуете свою вину…
– Взрослые. Они верят, что виноваты. Перед господином Шамашем. Они винятся перед тобой, чтобы простил Он.
– А вы – нет? Считаете, что ни при чем?
– Мы были детьми! Которых как раз учили слепо следовать законам, боясь больше самой смерти любого шага в сторону от их тропы!
Мати опустила голову на грудь. Она начала понимать. – А Шамаш говорил – дети выше всех законов мироздания…
– Не совсем так, – качнул головой Киш и поспешил исправить собеседницу, старательно повторяя каждое слово так, как оно было записано в свитке легенды: – "Все законы мироздания, данные богами, написанные людьми – не важно, – все они подчиняют себе лишь взрослых. Дети выше их".
– Это то же самое.
– Может быть. Но данная господином Шамашем заповедь достойна того, чтобы выучить наизусть каждое сказанное Им слово.
– Да… Наверное…
– Тебя увел повелитель небес, – продолжала Нани, – а мы остались.
– Вам, наверно, пришлось несладко…
– Мягко сказано! Ты и представить себе не можешь, как нам досталось от родителей!
Киш неделю отлеживался. А нас с Ниной обрили наголо. Конечно, под шапкой не видно, лысая ты или нет, но все ведь знали и смеялись. И потом в городе…
Вместо того, чтобы праздновать, мы сидели в повозках родителей, боясь нарваться на чью-то злую шутку.
– А когда в караване узнали, что вы – спутники бога солнца… – Инна тяжело вздохнула, качнула головой – нет, ей даже вспоминать об этом не хотелось.
– В общем, нас снова наказали. По второму разу. И припоминают до сих пор.
– Словно мы во всем виноваты!
– Но то, что сказал тогда Шамаш, относилось и к вам! – воскликнула Мати. – Ведь вы тоже были детьми!
По повозке прокатился нервный смех.
– Ты бы объяснила это все хозяевам каравана!
– И, желательно, в прошлом. Сейчас-то уж что!
– Вы хотели мне отомстить? – с сомнением переводя взгляд с одного собеседника на другого, спросила девушка.
– Только об этом и мечтали! – фыркнула Нани с таким видом, словно все было совсем не так, скорее наоборот.
– Я… Я ничего не понимаю! – пробормотала Мати. Действительно, она окончательно запуталась. В чем правда, в чем обман? Где настоящее, реальное, а где – только игра?
– Мы так и думали.
– Нани, – девушка повернулась к заводиле этой маленькой группки, понимая, что главное – ее слово и речь остальных – не более чем отражение или повторение. – Я…
Простите меня за то, что случилось с вами тогда!
– Ладно, – караванщица не стала отнекиваться, убеждая гостью, что на самом деле та ни в чем не виновата, что они сами всему виной.
– Но если вы не мстите мне сейчас, зачем все это? Почему вы так жестоки со мной?
– Чем быстрее ты поймешь, что снежная пустыня – не край благих душ со всеми его чудесами, что боги далеко, а люди – вот они, рядом, и куда опаснее всех демонов Губителя, чем холоднее станет твое сердце и толстокожей душа, тем легче тебе будет жить дальше.
– Вы… Вы хотите, чтобы я ушла из вашего каравана? – не слыша ее слов, спросила она. Ей вдруг вспомнилось случившееся с Шуши и Ханом, когда их не приняла волчья стая. – Вы… Хотите, чтобы я вернулась туда, где мое место?
Ее собеседники переглянулись.
– Ты что, не слушала меня? Или слышала лишь то, что хотела услышать? Мы только о том и говорим, что тебе нужно найти себя здесь!
– Но я совсем не собираюсь оставаться у вас навсегда! – вскричала Мати.
– Вот опять! Что за упрямая девчонка! – всплеснула руками Нани. -Ну объясните ей кто-нибудь, наконец! Может быть, вас она услышит!
– Сколько тебе остается до испытания? – почему-то спросил ее Киш.
– Недолго.
– А точнее?
– Зачем это тебе? Не завтра и не послезавтра, а все остальное…
– И все же?
– Я не считаю дни!
– Да? А мы вот считаем. Мне – тридцать восемь.
– Киш, эта точность действительно ни к чему. Важно другое, – начала Нани, но затем замолчала, знаками показывая ему, чтобы он продолжал.
– Да, наверно… В общем… Ты знаешь, что такое обряд испытания?
– Нет, – честно призналась Мати.
– Нет… – караванщицы переглянулись. – Хорошо… То есть ничего хорошего в этом нет. Ладно… – девушки перевели взгляд на Киша.
– Ну конечно, – вздохнув, проворчал тот, – как что-то рассказывать – то я…
– Не хочешь – только скажи! Я могу и сама! – воскликнула златоглазая.
Юноша глянул на девушку с удивлением. Он ожидал подобного замечания от Нани, собственно, даже нарывался на него, но никак не от Инны. А поэтому, растерявшись, замолчал. Но всего на мгновение. Спустя которое продолжал, как будто последние фразы не были сказаны вовсе.
– Значит, так. Если вкратце, испытание – это такой обряд, когда человек встречается со своей судьбой. Караванщики – те, кто сам уже прошел испытание…
– Полноправные, – кивнула Мати.
– Что? – он глянул на нее. Замечание гостьи прервало слаженный ход его объяснений и ему потребовалось несколько мгновений на то, чтобы вновь поймать цепь.
– Собираются полноправные…
– Да. На круг. И читают молитвы, призывающие богов. А потом особое заклинание, в словах которого заключена просьба даровать стоявшему в центре круга свою судьбу.
– И все?
– Ну… Не совсем… Иначе обряд назывался бы посвящением, а не испытанием. Дело в том, что свою судьбу надо заслужить. И сделать первые шаги по прочерченной ей тропе. А эти шаги – самые трудные… Но это сейчас не важно. Не об этом речь. О другом.
– Ты пытаешься мне объяснить, что караванщики не станут собирать круг ради чужачки?
– Да нет же! – всплеснул руками Киш. – При чем здесь это! Просто…
– Не надо, – вдруг попросила она.
– Что не надо?
– Не рассказывай ничего.
– Но…
– Я поняла главное – мне нельзя проходить испытание в вашем караване. А почему – не важно.
– Но причина всегда важна!
– Не для меня.
– Дело в том, – он все-таки сделал еще одну попытку объяснить, – что в каждом караване свои заклинания. И молитвы, зовущие небожителя, тоже свои. И…
– Я сказала – не важно!
– И еще. В круг вводят родители.
– Да, я помню… Дядя Евсей говорил… Поэтому сирота не может пройти испытание.
– Если ее не удочерят.
– И… Я здесь одна…
– Гареш думал об этом. Он готов принять тебя в свою семью.
– Ну уж нет! – вскричала девушка, а затем, немного подумав, смутилась, поспешила извиниться: – Простите меня, пожалуйста! Я вовсе не хотела кого-то обидеть! Вы…
