Путники подошли к пустыне, лежащей перед Мордором — свидетельству темной работы его рабов. Эти земли были осквернены и безжизненны, и ничто не могло исцелить ее, разве что великое море ворвется сюда и покроет все забвением.
— Какой ужас, — произнес Сэм. Фродо молчал.
Некоторое время стояли они так, как люди на краю сна, в котором скрываются кошмары, удерживаясь пока, хотя они и знали, что могут прийти к утру, только пройти через этот кошмар. Свет усиливался. Зияющие ямы и отравленные насыпи стали видны отчетливее. Среди облаков и длинных столбов дыма взошло солнце, но даже солнечный свет был здесь осквернен. Хоббиты не радовались этому свету, он казался недружественным, обнажая их беспомощность — маленькие скрывающиеся зверьки, блуждающие среди груд пепла Повелителя Тьмы.
Слишком усталые, чтобы идти дальше, они осмотрелись в поисках места, где можно было бы отдохнуть. Некоторое время они молча сидели в тени насыпи из шлака, но отвратительный горький дым, поднимавшийся из груды шлака, душил их. Горлум встал первым. Не сказав ни слова, даже не взглянув на хоббитов, он пополз на четвереньках. И Фродо, и Сэм потащились за ним и вскоре увидели широкую круглую яму с высокой насыпью на западном крае. В яме было холодно и мрачно, а на дне ее лежала клоака многоцветной грязи. В этой зловещей норе они спрятались, надеясь в ее тени укрыться от внимания Глаза.
День проходил медленно. Путников мучила сильная жажда, но они отпили лишь несколько капель из своих бутылок — в последний раз они наполняли их в ущелье, которое сейчас, когда они мысленно оглядывались назад, казалось им царством мира и красоты. Хоббиты дежурили по очереди. Вначале, несмотря на усталость, никто из них не мог уснуть; но когда солнце зашло за медленно движущееся облако, Сэм задремал. Была очередь Фродо дежурить. Он прилег на склон ямы, но не смог облегчить чувство тяжести, висевшей на нем. Фродо смотрел в небо и видел странные призраки, темные движущиеся фигуры, лица из далекого прошлого. Он потерял счет времени, блуждая между сном и бодрствованием, пока забытье не охватило его.
Сэм проснулся неожиданно: ему показалось, что его зовет хозяин. Был вечер. Но Фродо не мог звать его: он спал и соскользнул вниз, почти до самого дна ямы. С ним рядом был Горлум. На мгновение Сэм подумал, что Горлум хочет разбудить Фродо, но потом понял, что это не так. Горлум разговаривал с собой. Смеагорл спорил с другим существом, которое скрывалось в нем, говорило его голосом, только более пронзительным и свистящим. Во время разговора в его глазах чередовался бледный и зеленый свет.
— Смеагорл обещал, — сказал первый спорящий.
— Да, да, моя прелесть, — послышался ответ, — мы обещали: спасти нашу драгоценность, не позволить ему овладеть ею — никогда. Но она идет к нему, да, все ближе, ближе с каждым шагом. Мы не знаем, что хоббиты собираются с нею делать, да, не знаем.
— Я не знаю. И ничего не могу сделать… Драгоценность у хозяина. Смеагорл обещал помочь хозяину.
— Да, да, помочь хозяину — хозяину драгоценности. Но если бы мы были хозяином этой драгоценности, мы помогли бы себе, и сдержали бы обещание.
— Но Смеагорл сказал, что будет очень-очень хорошим. Хороший хоббит. Он снял жестокую веревку с ноги Смеагорла. Он по-доброму разговаривал со мной.
— Очень, очень хорошо, да, моя прелесть. Мы будем хорошим, хорошим, как рыба, сладким, но только по отношению к себе. И мы не будем вредить хорошему хоббиту, конечно, нет, нет.
— Но драгоценность — свидетель обещания, — возразил голос Смеагорла.
— Тогда взять ее, — сказал другой голос, добавив, — и пусть свидетельствует! Тогда мы сами будем хозяином, Горлум! Заставим другого хоббита, отвратительного, подозрительного хоббита, ползать в страхе, да, Горлум!
— Но не хорошего хоббита?
— О, нет, нет, если это нам не нравится. Но он — Торбинс, моя прелесть, да, Торбинс. А Торбинс украл ее. Нашел и ничего мне не сказал, ничего. Мы ненавидим Торбинсов.
— Нет, не этого Торбинса.
— Да, каждого Торбинса. Всех, кто держит драгоценность. Мы должны овладеть ею!
— Но он увидит. Он узнает. Он слышит, как мы даем глупые обещания — вопреки его воле, да. Мы должны взять ее. Духи ищут. Должны взять ее.
— Не для него!
— Нет, моя радость. Понимаешь, моя прелесть: если она будет у нас, мы сможем спастись, даже от него. Может, мы станем очень сильными, сильнее, чем духи. Повелитель Смеагорл? Горлум великий? Будем есть рыбу каждый день, три раза в день, рыбу свежую из моря. Драгоценнейший Горлум. Мы должны иметь ее. Мы хотим ее, хотим ее… Хотим ее!
— Но их двое. Они проснутся очень быстро и убьют нас, — в последнем усилии завывал Смеагорл. — Не сейчас. Еще не время.
Тут говорившему будто пришла в голову новая мысль.
— Еще не время? Может быть. Она поможет, да. Поможет нам.
— Нет, нет! Не нужно! — взвыл Смеагорл.
— Да! Мы хотим ее! Мы хотим ее!
Каждый раз, когда раздавался второй голос, длинная рука Горлума медленно приближалась к Фродо и отдергивалась вновь, как только начинал говорить Смеагорл. Наконец обе руки Горлума с согнутыми дергающимися пальцами сомкнулись на шее Фродо.
Сэм лежал неподвижно, ошеломленный этим спором, но из-под полуприкрытых век следил за каждым движением Горлума. Его простому мозгу казалось, что главная опасность — это голод Горлума, его желание просто съесть хоббитов. Теперь он понял, что это не так: Горлум хотел вернуть себе Кольцо. Он — это, конечно, Повелитель Тьмы. Но Сэму хотелось знать, кто такая она, которая должна помочь Горлуму. Вероятно, какой-нибудь отвратительный друг, найденный этим жалким отродьем в блужданиях, — решил Сэм. Он тут же забыл об этом, потому что дела зашли слишком далеко и положение стало опасным. Он ощущал тяжесть во всем теле, но с большим трудом проснулся окончательно и сел. Что-то подсказывало ему, что нужно быть осторожным и не раскрывать, что он слышал спор. И он громко вздохнул и зевнул.
— Который час? — сонно спросил он.
Горлум испустил сквозь зубы длинный свист. Он застыл, напряженный и угрожающий, потом опустился на четвереньки и отполз к краю ямы.
— Хорошие хоббиты! Хороший Сэм! — сказал он. — Сонные головы, да, сонные головы! Оставили хорошего Смеагорла караулить! Уже вечер. Становится темно. Время идти.
