Кожа на ее щеках блестела, как рыбья чешуя, когда на нее упало послеполуденное солнце, и свет отражался от холодного пота на ее лице.
— Что происходит, о-о-о!
Анна умолкла на полуслове. Ее глаза были выпучены, и она опустила голову. Ее вот-вот могло стошнить обедом на весь фургон. Но каким-то образом она подавила его. Когда она подняла голову, чтобы посмотреть на меня, ее глаза были налиты кровью от усилий.
— Что там происходит? — хрипло сказала она.
Я отошла в сторону, когда веревочная лестница упала.
— Мы догнали рейнджеров. Кто-то гонится за ними.
— На что они похожи?
— Охотники? Не знаю — дрянные, ржавые, — я охнула, поднимаясь по лестнице. Приходилось крепко держаться, чтобы не сорваться: Воробей еще не научилась ездить по траве. Она продолжала дергать нас, вместо того, чтобы просто следовать за скольжением. — На одном из грузовиков шипы…
— Медноголовые! — Анна шаталась, пытаясь присесть. — Не позволяй — у - не позволяй этому грузовику перевернуть их!
— Я сделаю все, что смогу, — крикнула я.
Анна сказала что-то еще, но я ее не слышала. Ветер ревел, и грязь шипела на моем шлеме, когда я вытащила себя из люка. На этот раз я была увереннее. Меня не сбили с толку ни шум, ни свирепость ветра, рвущего мой плащ. Я схватилась за перила и вскочила за пушку. Мое сердце взволнованно вопило, когда я сжала ручки и ощутила, как металлические оковы обхватили мои ноги.
— Ты настоящая психопатка, — буркнула Воробей, когда я засмеялась. Ее голос хрипел в моих динамиках. — Ты готова?
Мы ехали за медноголовыми, прячась в огромном облаке пыли, поднимаемом их шинами. Они были шипастыми тенями вдалеке: метались, изгибались, изо всех сил стараясь опередить рейнджеров и отрезать их. Я не знала, хватит ли мощности фургону, чтобы догнать их.
Но, думаю, мы скоро узнаем.
— Ага. Возьмем их, — сказала я.
— Держись крепче, — ответила Воробей.
Я смеялась, фургон несся вперед. Он сердито рычал под моими сапогами — его голос становился громче с каждым ярдом опустошенной земли, которую он поглощал. Меня охватило странное чувство. Оно поднималось в такт нашей скорости, напрягаясь под натиском ветра.
Я была спокойна.
Я была создана для этого.
Воробей подкралась к ближайшему Медноголовому. Я повернула рычаги в сторону, пока не развернулась, огромный ствол моей пушки был направлен на наш бампер.
— Какого черта ты ждешь? — крикнула я. — Погнали!
— Заткнись, Шарли.
Воробей нажала на газ. Я крепко держалась за рычаги и ждала, мое сердце колотилось в горле. Фургон пронесся мимо первой машины. Я повернула пушку вправо и нажала на кнопку стрельбы, целясь в ржавую решетку.
Лобовое стекло машины было треснутым и грязным. Я только мельком заметила водителя, прежде чем облако пыли снова окутало его. Он таращился на меня. Я видела, как вокруг его глаз проступили белки, он сделал панический жест в сторону человека, сидящего рядом с ним, который выгнулся со своего места и вывесил пистолет в окно. Именно тогда я впервые увидела Медноголового.
Он был худым, и его борода представляла собой паршивое месиво. Десятки лучевых выстрелов почти сожгли рукав его кожаной куртки. Они цеплялись за швы клубком разорванных лент. Посередине его лба был круг опухшей красной кожи. Это привлекло мой взгляд, и я увидела плоский металлический диск, встроенный в шрам.
Рот Медноголового раскрылся в беззвучном реве, когда он прицелился из пистолета мне в грудь. Волосы бороды вокруг рта были влажными от липкой черной жидкости. Она вытекала из его зубов, когда он высунулся из окна, придавая ему вид дикого животного, которое только что насытилось горячей кровью.
Я не знаю, что дернуло этого Медноголового человека так обнажить верхнюю половину своего тела. Я не знала, то ли он был глуп, то ли искренне верил, что пистолет мог каким-то образом защитить его от луча обжигающей синей энергии, вырвавшейся из конца моей пушки.
Какими бы ни были его доводы, мне доставляло огромное удовольствие наблюдать, как его тело обжигал жар, а затем его выбросило в окно. Он безжизненно плюхнулся на каменистую землю, и облако пыли поглотило его останки.
Машина резко вильнула, когда еще три синих огненных шара шлепнули ее по передней части. Они ударились о лобовое стекло, и оно расплавилось. Стекло разбилось с оглушительным хлопком; водитель кричал, когда тысячи крошечных раскаленных осколков изверглись ему в лицо и разрезали его кожу на куски. Кровь хлестала внутри повозки ярко-красным туманом. Водитель дернул руль в сторону, и передние колеса машины ударились о выступ из зазубренных камней.
Когда машина перевернулась, в окно вылетело еще больше тел. Она яростно сошла с курса, швыряя трупы и оружие по дуге над своим вращением. Я стреляла лучами в нее и разбросанные тела, когда что-то сильно ударилось о борт фургона, сбивая мой прицел.
Мир качнулся, подпрыгивая перед моим взором, пока Воробей боролась, чтобы удержать нас на правильном пути.
— Что это было? — сказала она, и ее голос звучал высоко внутри моего шлема.
Нас протаранил один из пикапов. Водитель сильно крутил руль в нашу сторону, пытаясь отогнать нас вправо. Я услышала глубокий свист и ощутила притяжение, когда рядом с нами поднялась отвесная бетонная стена. Мы ехали за тремя другими транспортными средствами: облако было слишком густым, чтобы сквозь него можно было что-то разглядеть. Я не знала, понимала ли Воробей, что мы вот-вот разобьемся.
— Тормоз! — кричала я. — Тормоз, черт возьми!
Моя грудь сильно ударилась о переднюю часть пушки, когда Воробей нажала на тормоз. Мы скользила, задняя часть фургона опасно виляла, словно змеиный хвост. Все мои суставы хрустели. На экране моего шлема вспыхнуло красное предупреждение, поскольку чистая сила угрожала нокаутировать меня. Я закрыла глаза. Это все, что я могла сделать, чтобы держать руки крепко на рычагах, потому что, если я отпущу их, металлические оковы вокруг моих ног разомкнутся.
И я буду ехать по земле, пока моя кожа не будет содрана.
Наконец, Воробей совладала с фургоном. Она повернула нас в сторону и остановилась. Я слышала ее дыхание через динамик в моем шлеме. Ее дыхание было не такое напряженное и прерывистое, как мое, но тот факт, что я его слышала, означал, что она была напугана.
— Ого… я думала, что мы перевернемся, — прошептала она.
Я медленно открыла глаза, мои колени дрожали, я боролась с желанием упасть. Даже с открытыми глазами было все еще темно. Влажный воздух каким-то образом пропитал мою броню. Он смешался с моим потом и образовал какой-то затхлый клей.
За нами и перед нами был дневной
