— Вы откуда, что случилось, почему вы здесь, где конунг, где Олаф? — засыпал вопросами пришедших скальд, чтобы скрыть свою растерянность. А вдруг следующим из темноты появится сам конунг. Что ответить ему? Как оправдаться за бегство и что он об этом знает?
— Эге, скальд, так не делают, мы голодны, а ты вместо того, чтобы накормить нас, набрасываешься с вопросами как сторожевой пёс на прохожего, — воскликнул кормщик, оглядываясь на столь неожиданно появившихся земляков.
— О да, в волнении от радости встречи я даже забыл о еде, — смутился певец.
— Что с конунгом, ты видел его? — шёпотом, весь дрожа от нетерпеливого ожидания, спросил скальд у Хродульфа, пока пришедшие рассаживались вокруг котла с душистым варевом.
— Он убит, и большинство его воинов тоже, про Гуннтора с Лодинбьёрном они ничего не знают, но судя по тому, что конунг Ререк и его воевода пришли в Новгород и убили Олафа, их тоже нет на этом свете…
Эти слова верного друга не просто вернули испуганного скальда к жизни, но подействовали как самое крепкое греческое вино. Душа его запела, а движения стали полны уверенности и даже некого величия. Забыв о еде, он отошёл в темноту и от всего сердца стал благодарить Одина и Тюра, и всех богов за чудесные новости, за спасение его жизни, имени и чести воина. Возвращаясь к костру, Ас-скальд постарался «стереть» со своего лика следы счастливого ликования.
— Вначале всё шло так, как задумали наш конунг Олаф, Вадим и хёвдинг Горевата, — принялся неторопливо рассказывать кормщик, утолив голод. — Новгородцы дали нам своих людей, и мы, пройдя по граду, определили, кого из людей Рерика следует уничтожить первыми. В назначенное время мы вместе с новгородцами, которые были с нами заодно, — кормщик кивнул на словен, что сидели тут же, — принесли ререгов в жертву Одину. К вечеру Вадима Храброго объявили новым конунгом Новгородчины. К нам присоединились и те из наших земляков, которые пришли в Нов-град или шли через него в Альдогу. Всё было отлично, часть противников убита, другая в цепях ожидала участи рабов. — Рассказчик тяжко вздохнул, видно, дальше начиналась неприятная полоса воспоминаний. — Мы ждали, что через два — три дня подойдут воины Гуннтора с Альдоги, которые сообщат, что Рерик и его воевода, как его… Пырей, напомни, — кормчий повернулся к высокому словену.
— Ольг, — подсказал новгородец по имени Пырей, который был первым помощником у Гореваты и Сквыря по их солеварному делу, а также исполнял роль толмача, владея чудским, франкским и нурманским языками.
— Как ты сказал — Ольг? — вдруг вскинул светлые брови скальд. — Я знал одного человека с таким именем, но он погиб на моих глазах. Помните тех словен, что Лодинбьёрн нанял на наш дракккар в Приладожье, мы называли его Хвитрбарт, а ладожцы меж собой Ольг.
— Точно, Хвитрбарт! — воскликнул Пырей. — Я в тот день как раз был в доме Гореваты, когда дозорные сообщили, что к городу со стороны Ладоги подходят викинги. Горевата и особенно ваш конунг Олаф очень обрадовались.
— Я знал, что Молот Тора победит даже отчаянных ререгов! — воскликнул Жестокий, и мы с Гореватой, Сквырём и ещё десятком ближайших единомышленников, в сопровождении воинов поспешили за город, чтобы с почётом встретить победителей. В самом деле, из-за холма показались вооружённые викинги. Встречающие приветственно замахали руками, но потом я увидел растерянность на лике Олафа. Горевата это тоже заметил и спросил у него, что случилось, а конунг ответил, что не видит во главе отряда своего сына.
— Впереди идёт какой-то другой высокий и широкоплечий воин, — растерянно проговорил конунг, а потом добавил, ещё более теряясь, — это не мои воины!..
Между тем пришлый отряд викингов остановился, и высокий воин, что шёл во главе, громко крикнул: «Что, Олаф, ты не узнал меня?» И снял боевой шелом.
— Хвитрбарт?! — изумлённо проговорил конунг и побледнел. А в это время из-за того же холма появился ещё отряд, но это уже были не викинги, а самые настоящие варяги во главе с самим князем Рарогом. Теперь не только Олаф, но и Горевата со Сквырем, и все мы, прочие новгородцы, поняли всё. Схватились за оружие, но было поздно, да и силы неравны. Горевата немедля послал меня за подмогой. Я побежал, а сзади уже зазвенели клинки.
— Будем сражаться, — решительно молвил новый князь Вадим, когда я, задыхаясь, рассказал о случившемся. Он приказал собрать всех, кто может держать оружие, к своему терему, а меня отправил на пристань, чтобы я кликнул оставшихся на драккарах викингов Олафа и наших новгородцев, что были верны ему.
— Мы собрались и попытались прорваться к Вадиму, но ререги уже были там и не только отбили наш удар, но и стали теснить к пристани, — перебил Пырея кормщик. — К нам пробился один из немногих, кто уцелел в той рубке за городом. Он рассказал, что конунг Олаф погиб. Нам ничего не оставалось делать, как бежать. Один драккар ререги сожгли, а на втором нам удалось уйти. Сначала в озеро Ильмень, а потом дальше, в Западную Двину, но, как оказалось, путь домой закрыт, мы в ловушке, — горько закончил кормщик.
— Почему же нельзя уйти по Двине в Варяжское море? — спросил скальд.
— Когда мы уже шли по Двине на драккаре, то навстречу прискакал верный Вадиму человек, вот он, Иловай, — указал Пырей на человека в кольчуге, — и рёк, что едва жив остался, потому как люди Рарога с многими всадниками пришли в Полоцк и перекрыли реку баржами да лодьями, чтоб каждую самую малую лодчонку перенимать, — горячась, сообщил новгородец.
— Они объединились с полочанами и выставили против нас такой заслон, что мышь не проскочит! Рекут, что князь Рарог дал слово, ни одного из тех, кто участвовал в восстании Вадима и Олафа, не оставить в живых! — обречённо поведал Иловай, нынче уже бывший помощник Вадима по тайным делам, которому посчастливилось бежать вместе с остатками воинов Олафа. — Мы решили уходить по большому кольцу через Волгу, а там лучше всего через Свирь в Нево, или где-то затаиться на время, пока всё утихнет, — добавил он мрачно.
— Это всё равно, что не сразу затянуть удавку на собственной шее, а делать это постепенно и более мучительно, конец тот же, — хорошо поставленным голосом молвил скальд. — На Свири и при выходе из озера Нево стоят посты Ререга! — Он тут же повторил сказанное на словенском — пусть всем будет доступна сила его речей.
— Что же делать? Должен быть какой-то выход! — наперебой загомонили воины Олафа и новгородцы.
— Я спас от верной смерти и сделал богатыми вот этих настоящих викингов, — скальд широким жестом показал на своих воинов и выдержал долгую паузу, чутко ощущая растущее среди слушателей напряжение.
