«Растем над собой! – насмешливо подумал я, – И в высь и в… ширь!»
Я встал с кана и подошел к окну, выходившему во двор усадьбы. Несмотря на очень раннее время, народ в «Полете Зимородка» уже проснулся. Над одним из домиков, притулившихся у задней стены усадьбы, вился легкий синий дымок, а в следующий момент я увидел молодого паренька, протащившего именно к этому домику вязанку дров. Из дверей соседнего домишки появилась женщина с ведром в одной руке и какой-то тряпицей в другой. Торопливым шагом она проследовала к стоявшему чуть подать сараю и перед тем, как войти внутрь, вдруг оглянулась на наш павильон. Я заметил, что на лицее ее было написано любопытство. Затем от самого дальнего строения по направлению к дому с топившимся очагом величественным шагом проследовал управляющий.
Идиллия!
Спать мне совершенно не хотелось, и я готов был к началу дневных трудов. Однако, прежде всего мне надо было выяснить пару волновавших меня вопросов. Поэтому я снова вернулся к кану, улегся, закрыл глаза и, представив себя в виде некоего злющего божества, властно позвал:
«Зло!..»
В глубине души я не слишком рассчитывал на ответ, но он прозвучал немедленно и вполне явственно:
«Слушаю тебя, господин…»
«Что ты делало с попадавшимися тебе… магами?»
«Они становились послушниками Велико… Цзя Шуна…»
«А с простыми людьми?..»
«По разному… В зависимости от того, из какого кувшинчика их поили…»
Я немедленно вспомнил о трех кувшинах, стоявших на полке в столовой!
«Кто еще знал о твоем существовании кроме Цзя Шуна?»
«Никто… Хотя кто-то, наверное, догадывался, что в „Полете Зимородка“ не все… чисто».
«А управляющий усадьбой „Яшмовые Ворота“?..»
«Это один из людей Цзя Шуна… Один из тех, кто рекомендовал приезжим „Полет Зимородка“ в качестве временного жилья».
«Свободно!» – скомандовал я и открыл глаза. Перед ними в полной темноте плавали яркие разноцветные круги. Я снова прикрыл веки и несколько минут бездумно лежал, просто отдыхая. Когда я снова открыл глаза, все было в порядке – я вполне отчетливо видел окружающую обстановку. Похоже, общение с моим вновь приобретенным… рабом требовало серьезных нервных затрат!
Поднявшись с кана, я подошел к столику с умывальными принадлежностями и обнаружил в кувшине чистую прохладную воду.
«То, что надо!..» – с удовлетворением подумал я и щедро вылил половину кувшина в таз. Затем, чуть подумав, я стянул с себя куртку и, оставшись в майке, принялся плескаться. Окончательно согнав с себя остатки сна, я вытерся небольшим полотенцем, лежавшим на столике рядом с тазом, и тут мне вдруг вспомнилось начало моего ночного кошмара. Я поднял глаза на зеркало. Ничего особенного я не увидел – зеркало, как зеркало, только, на мой вкус мутновато. Я несильно толкнул его пальцем, и оно качнулось из стороны в сторону, едва слышно зашуршав по стене.
Одевшись, я вышел из спальни и направился во двор, поскольку именно там располагались «удобства». Со двора я прошел в столовую и с удивлением увидел, что завтрак уже накрыт, более того, за столом бодро восседал Поганец, уписывая за обе щеки сваренную на пару соргу с какой-то, похоже, мясной подливой и запивая все это вином из большой кружки. Увидев меня он торопливо сглотнул и заверещал:
– Ну и здоров ты поспать, учитель!.. Так ведь и без завтрака остаться можно!..
Я привел к столу напротив него, наложил себе горячей сорги, полил ее соусом и попробовав на вкус, остался доволен.
– Удалось вчера выяснить что-нибудь новое? – спросил я Поганца, принимаясь за еду.
Тот кивнул и принялся неторопливо докладывать:
– Пленников держат в малом павильоне, в яме… Постоянная охрана – четверо цзиней, двое в человеческом обличье, двое в зверином. Меняются они парами через каждые четыре часа. Сам павильон стоит в глубине двора, почти у самой задней стены. Сзади подобраться не удастся – по стене ходит городская стража. Хозяина они ждут ночью, накануне открытия праздника, ну и поскольку великие маги первыми вносят Дань Желтому Владыке, можно рассчитывать, что до вечера первого дня праздника пленными заниматься не будут.
Тут малыш прихлебнул из стоявшей рядом с ним кружки и резко сменил направление разговора:
– Да, нашли нашего попрошайку… ну, Ванга-даоса. Так вот, его убийство приписывают каким-то грабителям, причем управляющий, тот который назвался Сян Шеном, убежден, что их быстро поймают – оказывается деньги, которые он дал старику, меченые.
– Не думаю, что Гварда забрал деньги у убитого… – с сомнение протянул я.
– Нет, конечно, – немедленно согласился Поганец, – Он только перерезал ему горло, и больше ничего…
– Что значит – порезал?.. – удивился я.
– А ты что, не знаешь, как убивают синсины?.. – ощерился в улыбке Поганец, – У них, знаешь ли, на лапах имеются такие убирающиеся коготочки-кинжальчики вот такого размера, – он вытянул указательный палец, показывая величину синсиновых коготков, – И целятся они, как правило, в горло. Обычно после удара синсина остается четыре параллельных пореза, а наш Гварда, видимо, владеет какой-то особой техникой – у старика горло взрезано одной раной, словно работали ножом.
Он снова улыбнулся и наклонился над своей миской.
– Сколько же ты времени провел вчера в «Яшмовых Воротах», что узнал столько интересного? – с улыбкой поинтересовался я.
– Не слишком долго, невнятно пробормотал он, не переставая жевать, – Часа два…
В этот момент в столовую вошла Шан Те. Девушка выглядела прекрасно, только что умытое лицо сияло свежестью, глаза лучились, а губы, казалось, были готовы улыбнуться.
– А вот и наша принцесса!! – завопил Поганец, размахивая своей черпалкой и разбрасывая вокруг себя зерна сорги, – Как спалось на новом месте?!
– Прекрасно, – ее губы, как я и ожидал, сложились в улыбку, – Правда, посреди ночи Гварда вдруг принялся скулить, но быстро перестал.
– Видно, он какую-то неприятность почуял! – авторитетно заявил Поганец.
Шан Те присела к столу и оглядела выставленные закуски. Однако положить на свою тарелку она не успела, в комнату вплыла матушка Лю со скворчащей сковородкой в руках и строго сказала:
– Госпожа, ваш завтрак готовился отдельно! Вот, масляные палочки, к которым будет подан свежий шаньский чай и горный мед.
Она переложила из сковороды в миску Шан Те обжаренные в масле довольно длинные жгуты из теста, вышла из столовой и тут же вернулась, неся в руках небольшой поднос, на котором стоял белый фарфоровый чайник, маленькая чайная чашечка и мисочка со светлым медом. Выставив все это перед девушкой, матушка Лю бросила на нас с Поганцем строгий взгляд и предупредила:
