Она кивнула головой, прихватила с собой тарелку с едой, и мы пошли в комнату. Пообедав, девочка легла спать, а я вышла в Сад. Что делать? Зачем я ему? Наложница еще не разошлись — скоро Государь должен был выбирать себе партнершу на ночь. Маргома разрешила Адаис не присутствовать при этом, но я должна. Когда отзвенели первые звуки гонга, девушки построились в ряд. Перед нами появился сам Государь — плотного телосложения мужчина с курчавыми темно-коричневыми волосами и сладкой улыбкой. Хотелось спрятаться в кустах, чтоб его выбор не пал на меня, но этого нельзя было сделать. Я опустила взгляд и постаралась быть незаметной — мне повезло, он выбрал Лучину. Девушки разошлись по комнатам, а я осталась ждать. Ожидание было не долгим. Алукар подошел ко мне и молча сел рядом.
— Что вы хотели?
Он посмотрел на воду, а затем на меня и тихо ответил:
— Вас. Вы меня заинтересовали.
Я закрыла глаза, чувствуя, как в душе разлилась пустота.
— Почему?
— Я всегда добиваюсь, чего хочу.
Я тяжело вздохнула и посмотрела на небо. Надо было что-то делать — теперь на мне лежит ответственность за жизнь Мориса и Адаис.
— Согласна, но за это вы должны заплатить мне сто золотых.
Он промолчал, я трусливо надеялась, что откажет, но Алукар согласно кивнул головой. Сделала шаг вперед — во мне что-то умерло, может та девушка, которой была раньше, а может я нынешняя.
Солнечное утро казалось мрачным. Я встала с кровати, опасаясь, что Алукар проснется, а он уже не спал.
— Как спалось?
Я не ответила, подошла к одежде и начала одеваться. В груди болело сердце, хотелось что-то сделать, а что не знала.
— Деньги на столике.
Я подошла к мешочку с монетами, когда взяла, спросила:
— Почему вам разрешается быть здесь?
— У меня свои секреты, а у вас, как вижу, свои.
Я кивнула головой и вышла: голова приподнята, спина ровная, на душе гадко, противно. Разве то, что совершила — правильно? Правильно ли продавать себя, даже ради спасения жизни не только своей, но и тех за кого ты в ответе? Я стиснула зубы и сжала пальца в кулак — правильно, хотя вряд ли смогу себя простить за это. Почему, Арикон? Почему! Что же это за жизнь, когда в ней приходится постоянно чем-то жертвовать.
Я зашла в комнату, но Адаис там не было. Испугавшись, я выбежала обратно в коридор и столкнулась с одной из служанок. Она начала просить прощения и все время кланялась. Я схватила ее за плечи и произнесла:
— Где девочка, которая жила со мной? Где Адаис?
Испуганно моргнув, служанка прошептала:
— Госпожа Маргома забрала ее с собой в сад Государя.
Я побежала туда, сердце, как будто бы пыталось вырваться из груди, чтоб быстрее достичь сада. Там в тени деревьев Адаис играла с Маргомой. Я остановилась, пытаясь отдышаться. Слава, Арикону — с ней все в порядке. Увидев меня, Адаис с радостным криком побежала ко мне. Губы непроизвольно растянулись в счастливой улыбке. Я встала на колени, крепко обняла ее и произнесла:
— Ты меня испугала. Почему ушла бесспроса?
Адаис начала что-то объяснять, а я посмотрела на Маргому. Та кивнула головой и зашла в Дом. Что с ней? Почему она так поступила?
— Ката, Ката!
Тряхнув головой, я посмотрела на девочку и вновь улыбнулась.
— Что?
— Морис приходил, сказал, что будет ждать тебя около той же пальмы.
— Хорошо. Пойдем, встретимся с ним.
Я взяла ее за руку и пошла к пальме. Правильно ли поступила, что продала себя Алукару? Посмотрев на Адаис, сказала себе — да. Мы в ответе за тех, кого полюбили, и кто полюбил нас. И если придется сделать это вновь — сделаю! Морис махнул нам рукой и спрятался за кустами. Когда мы приблизились, он уже нетерпеливо взлохматил свои волосы.
— Ката, принесла?
— Да. Вот.
Морис удивленно приподнял бровь.
— Откуда?
Я улыбнулась и отрицательно качнула головой:
— Не твое дело, Морис. Не обижайся, но тебе не обязательно это знать.
Он нахмурился, хотел уже что-то произнести, но промолчал. Взяв в руки мешочек, мальчик произнес:
— Планы изменились, служанки идут на рынок сегодня ночью — будьте готовы, я приду за вами и принесу одежду.
Время, казалось, текло очень медленно, страх боролся с надеждой. Так хотелось поскорее покинуть этот Дом, а затем купить место на корабле и отплыть в Изгран. Денег, которые дал Алукар, вполне хватит заплатить и за побег, и за место. Наконец наступила ночь — луна стыдливо прикрылась рваным серым одеялом. Сквозь него изредка можно было различить ее одеяние. Мы зашли в комнату, Адаис прижалась ко мне, стуча зубами. И в этот момент появился Морис. Он принес с собой одежду служанок. Быстро переодевшись, мы последовали за ним. Мальчик привел нас в помещение для слуг, а оттуда на задний двор, где уже стояла группа девушек, как и мы, закутанная во все черное, и Отрог. Он, молча, указал в центр группы и открыл ворота. Все, что произошло дальше, было затянуто туманом…
Когда сознание вернулось ко мне, вокруг были лишь серые камни. Руки почему-то были скованны цепью и подтянуты к потолку камеры. Я едва могла доставать пальцами ног холодного пола. В памяти всплыл страх, сковавший тело, бледное лицо Адаис, ее маленькая ладошка, крик Мориса, испуганный вой девушек. Побег не удался!
Хотелось заплакать, но слез не было, потому что знала — слезами горю не поможешь, тем более Морису и Адаис. Арикон, хоть бы с ними все было в порядке, хоть бы их не наказывали — виновата только я.
Каждое движение отзывалось болью во всем теле, поэтому вскоре я оставила бесполезные попытки освободиться. Звякнул засов, и дверь открылась, впуская двух мужчин. Один из них особенно привлек мое внимание. Он был одет в серую рубаху строгого покроя и узкие штаны того же цвета, но более всего поражали его седые как туман волосы и холодные серые глаза — серый человек.
Серый растянул губы в презрительной улыбке. Казалось, мне улыбнулась заснеженная вершина одной из Голаденских гор. Из небольшого отверстия в потолке в камеру проник тусклый свет и пал косой тенью ему на лицо. Не снимая перчатки, он взял меня за подбородок — пальцы больно впились в кожу. Я дернула головой, чтоб освободиться от рук Дознавателя, но он не отпускал. Не выдержав, я со злостью плюнула в лицо. Движением, достойным короля он достал платок, аккуратно протер им лицо и шею, после чего, не проявив эмоций, резко ударил кулаком в живот и тихо спросил:
— Как вы себя чувствуете? Вспомнили, кто помогал вам при побеге?
Я откашлялась, попыталась ответить, но ничего не вышло — из горла вырвались лишь хрип. Он покачал головой, цокнул языком и произнес:
