— Шевелись, скотина!..
Беломордый только хвостом махнул — так человек отмахивается рукой. Мона откровенно веселилась.
— Ладно уж, — сказала снисходительно. — Помогу…
Небрежно вытянув руку в сторону, погладила струны Узора, и в руку ей прилетел кнут, лежащий на облучке.
Гария пробил холодный пот.
Улыбка гасла на губах Моны, в глазах отразился испуг — девочка осознавала, что натворила. Гарий прыгнул в сторону, не зная, что ему делать, пытаться ли схватить Пегаса за узду, или пытаться мыслью сдёрнуть Мону с коня.
Пегас заржал, поднялся на дыбки — Мона без труда удержалась, захлестнув злополучный кнут вокруг шеи, — и пошёл как-то боком, крутясь и кося налитым ужасом глазом. Мона, обхватив за шею, шептала успокаивающие слова и оглаживала голову.
Быки ревели и суетились, как молодые телята. Гарий изловил повод. Пегас остановился, дрожа крупной дрожью, фыркая и как будто даже икая.
— Эшт… тебя… побери… чокнутая!.. — выдохнул мальчишка. Мона смотрела на него огромными глазами, её губы тряслись.
— С ума сошла? — осведомился Гарий, малость поуспокоившись.
— Я… я забыла, — пролепетала Мона. — По привычке…
— По привычке она… — пробормотал Гарий. — Хорошо ещё, что у Пегаса, кажется, тоже есть привычка к таким штукам. Должно быть, и вправду привык — с его-то хозяином. Да и то, как он его спас тогда — ведь не взбесился от ужаса. А ну слезай!..
Не споря, Мона сползла с коня — это так не похоже было на её обычную лихость. Петли кнута соструились с её руки и легли на траву.
— Ты как? — Гарий, закинув поводья на крюк в стенке фургона, он осторожно взял девочку за плечи.
— Ну я и перепугалась, — сказала Мона, он чувствовал, как её колотило. Девочка шмыгнула носом и ткнулась лицом ему в плечо.
Они так и стояли, пока поуспокоившийся и возревновавший Пегас не толкнул девочку мордой.
— Знаю, знаю, — девочка смущённо отстранилась, погладила коня. — Ну дура же… никогда такой глупости… Извини.
Она охлопала свои карманы, глянула на Гария, тот нашёл у себя какой-то сухарик. Мона предложила коню, тот пофыркал и схрупал.
— Извини, — повторила Мона. — И спасибо.
"Спасибо, что не взбесился от ужаса…" Ни одно животное не выносит манипуляций с Узором в непосредственной близости от себя. А уж если мыследеять прямо у коня со спины…
— Неужели Пегас действительно привык к такому?.. — Мона думала о том же, о чём и он. — К выстрелам и взрывам кони ведь привыкают…
— Сравнила!.. Это всего лишь громкие звуки.
— К выстрелам Пегас привычен. Кнопке случалось стрелять у него под ухом.
— Ах, значит, палила? — зловеще произнёс Гарий. — Алеку будет интересно узнать…
— Ну ты же не скажешь? — Мона затрепыхала ресницами. Что это она вытворяет? Мальчишка спохватился и торопливо захлопнул рот.
— Может быть, и не скажу. И что бы мне такое потребовать за твоё молчание? — продолжил он. Мона странно ухмыльнулась.
— Ну, потребуй… что-нибудь.
— Потом придумаю, — буркнул он, смутившись собственных мыслей.
— Вообще-то, конечно, не под ухом, — сказала Мона. — Просто она каждый вечер разряжала громобой близ конюшен… да ты знаешь.
— Знаю, — усмехнулся он. — И ты поступаешь так же. Именно из-за этой твоей привычки бедный Тролль едва не отправился через тёмную реку… Я не в укор, — поспешил добавить он.
Мона странно улыбнулась, потом её взгляд устремился куда-то вдаль.
— Ну конечно, — девочка уронила руку к громобою, мимоходом огладила рукоять. — Вспомни, как стреляют из этой штуки!
— Зажигают огонь внутри трубки… А!.. — догадался Гарий. — Значит, по-твоему, он всё-таки привык?
— Похоже на то, — Мона покачала головой. — Пирокинез — совсем крохотное воздействие, может, и привык понемногу…
— Что такое пирокинез?
— Создание огня.
— А я и не знал, что это вообще как-то называется, — удивлённо пробормотал Гарий.
— Ну, для нас, простых безыскусных воличей, всё это попросту "мыследеяние", — Мона искоса посмотрела на него. — А вот в имперских школах для каждого воздействия Узором своё определение. Это Алек так говорит… Ой, мы совсем забыли, что сказал нам Алек!..
— Про воздействие?
— Про быков, балда!..
Дети переглянулись. Мона подхватила кнут, который так и валялся у неё под ногами. Гарий вытянул было руку, изображая, что хочет позвать в ладонь другой, девочка ойкнула и размахнулась кнутом, как будто собираясь вытянуть его поперёк запястья.
— Ладно, ладно! — он решил не рисковать, хотя Пегас (привычный?) — стоял не вплотную. Сходил за кнутом пешком, и они принялись отгонять быков в сторонку.
Тролль стоял в отдалении, не желая путаться под ногами, и наблюдал, как мужчины правили плоты. Из одного из домишек на берегу достали несколько десятков вёсел, разобрали. Наверное, ему тоже следует взять себе — негоже бездельничать…
Он поёжился, вспомнив жуткие корабли мёртвых и ту поминальную трапезу. Тогда парень, сидящий рядом — вылитый злой волшебник из сказки, молодой мужчина с седыми волосами и глазами много повидавшего воина, велел ему самому брать снедь. По обычаю воличей, оказывается, на поминках нельзя потчевать друг друга… Наверное, это не лишено смысла.
Пока он раздумывал, седовласый парень оглянулся на быков, что-то прикинул и встал перед крохотным посёлком, уставился на дома.
Словно под тяжестью недоброго взгляда брёвнышки времянок зашатались, стены заходили ходуном. У Урэтхи шевельнулись волосы на загривке, в последнее время он часто становился свидетелем могущества высников, но так и не смог к этому привыкнуть. В болотных поселениях к людям, умеющим чуть больше обычного — передвинуть щепку, зажечь на ней огонёк, зашептать царапину, — относились с недобрым подозрением.
Высники же… Тролль осторожно покосился на седовласого, тут же отвёл глаза — убедился уже, что он чувствует чужие взгляды. Проклятье, он нисколько не устал. Стоит себе, опустив веки, а ведомые его волей брёвнышки так и порхают.
Да, для воличей их возможности, похоже, были столь же обыденными, как дыхание. Вон, даже дети…
Он поискал их взглядом. Девчонка, подстрелившая его, и мальчишка, который лечил (ну всё у этих высников не так!), гоняли быков. Скоро всё стадо собралось поодаль у края вырубки, мальчишка привёл коня и намотал конец длинных поводьев на сушину.
Вопросительно обернулся к берегу, что-то сказал подруге и отправился в сторону седовласого. Проходя мимо фургона, слегка стукнул его костяшками пальцев по ободу, и повозка, словно послушное животное, сама собой покатилась следом. Урэтхи поёжился. Мальчишка шёл, что-то обдумывая, и было видно, что поддерживание движения фургона занимает крохотную часть его внимания.
