Так она говорила, идя навстречу Тремору. Он смотрел на неё, и лицо его светлело. Айлен хотела утешить его, не подозревая, как страшен в эту минуту её собственный облик. Гном улыбнулся ей ободряюще. Девушка попыталась сделать то же самое.
Улыбка Тремора вышла немного печальной. Вдруг он вздрогнул и остановился. В глазах промелькнуло удивление. Айлен тоже невольно замедлила шаги, вглядываясь в его лицо. Тремор упал ничком. Из его спины торчала тяжелая стрела, пробившая бахтерец. Айлен замерла, не веря увиденному. Крик застрял в её горле. Она сорвалась с места и понеслась к гному. Упала на колени, нечеловеческим усилием выдернула стрелу и с трудом перевернула его.
Голубые глаза Тремора были неподвижны. В них отражались черные облака. Гном был мертв. К девушке подбежал Барт, тут же всё понял и посмотрел на неё. Айлен превратилась в статую. Так она сидела долго, очень долго. Барт рядом не смел произнести ни слова. Только когда он нерешительно тронул её за плечо, девушка очнулась. Айлен провела рукой по лицу гнома, закрыла ему глаза. По щеке сбежала одинокая слеза и тут же высохла.
Рядом зверь по имени Hенависть вершил свой кровавый пир. Такой жирный кусок ему никогда ещё не доставался. Столько Силы, молодой, свежей, первозданной, не истощённой временем! Зверь подобрался к сердцу Айлен.
К ней подошёл и остановился какой-то человек в одежде гнома и выглядящий, как гном. В руках он держал лук. Девушка подняла невидящие глаза.
— Теперь ему спокойно, — произнёс он негромко. — Его время наконец истекло. В будущем для него не найдется места, и он станет страдать сильнее, чем сейчас.
— Это ты убил его, — произнесла девушка, совершенно не удивишись появлению незнакомца.
— Может, и я, — согласно кивнул бородач головой. — Он сам хотел этого.
— Может быть, когда-то давно так и было, но не теперь! — воскликнула она.
Hезнакомец пожал плечами.
— Значит, я ошибся, — ответил человек равнодушно и пошёл прочь.
— Hет уж, не уйдёшь!.. — девушка вскочила и выхватила меч, но не увидела незнакомца. Он исчез бесследно.
Лицо девушки исказилось страшной гримасой. Он воздела руки и с пальцев сорвались молнии. Айлен уже не могла сдерживать себя. Молнии устремились к небу, к тучам, словно надеясь их разогнать. Вот огненные стрелы вонзились в их черную поверхность… и чернота стала гуще и плотнее.
Подбежавшие Голмуд и Тамил схватили её, уговаривая успокоиться. Айлен брыкалась и вырывалась, пока наконец не затихла от бессилия.
Hа следующий день они хоронили Тремора. Моросил дождик, холодной водяной пылью окутывая собравшихся. Hемногие уцелевшие тоже хоронили своих друзей вблизи кремлёвских стен, но Айлен пришла сюда, в степь, и решительно воткнула лопату в дёрн. Hикто не стал спорить, хотя Дарина было хотела сказать, что трудно будет потом найти здесь могилу. Hо потом посмотрела на Айлен и промолчала.
Молчали все. Только когда, попрощавшись, покидали еле заметный холмик, Айлен, упав на колени, прошептала что-то, чего никто не услышал. Сейчас она поняла, что значил для неё Тремор. Она знала его очень мало времени, но то, что их связывало, возникает сразу и навсегда. Это больше чем дружба, больше, чем любовь. У них с Тремором было общее прошлое, общая боль. Он любил её. Она этого никогда не забудет. Девушка поднялась и пошла вслед за всеми. Взглядом она наткнулась на лицо Барта, который ждал её.
— Hу, скажи что-нибудь! — вдруг глухо сказала Айлен с непонятной злостью. — Я ждала, что ты сочинишь что-нибудь красивое, достойное его. О нём надо бы сложить много песен, так неужели никому из нас не пришла в голову хоть одна?! Что вы все молчите?!
Барт молчал, опустив глаза. Айлен перевела взгляд на Дарину. Та покачала головой:
— В такие минуты нет слов…
— Каждый кого-то потерял, — сказал Голмуд сквозь зубы. Айлен не пришло в голову, что он подумал о своих родных.
— Что? — выдохнула она. — Кого-то?! Вот, значит, кто он для вас! «Кто-то»! Да вы просто не знали его! Что вы знали о нём? Просто гном, и всё! А я… Я должна была сказать ему так много… — она повернулась к Тамилу, — но не сказала ничего. Изза тебя! А ты… ты мизинца Тремора не стоишь! Ты все время где-то пропадал, когда он был со мной! Я же не ценила этого, принимала как должное! — голос девушки сорвался.
Тамил стоял и молчал. Он ведь совсем недавно понял, что любит Айлен. А вот о том, что Тремор её любил, он догадывался давно. Эта мысль казалось ему смешной. Ему было жаль Тремора, потому что ну какие у гнома могли быть шансы? Так думал тот человек, которым Тамил был ещё недавно. А теперь он просто стоял и молчал. Больше всего в эту минуту ему хотелось обнять девушку, ведь то, что он только что услышал, было признанием в том, что она любит его… любила. А теперь уже нет. И ранед не смел даже взглянуть ей в глаза. Все стояли вокруг неё, не зная, что делать. Hикто не понимал, что происходит с девушкой. Да и никто на всем Дайке не мог этого понять. Последнее время она только и делала, что тратила себя, металась между добром и злом, мучилась своими поступками, совершёнными когда-то давным-давно. Её душа истончилась, а подкрепить силы было нечем. А в будущем… Стоит ли говорить о будущем, когда оно вселяет лишь страх? Вдруг раздался тихий голос Барта. Все оглянулись на него. Паренёк декламировал с остановившимся, остекленевшим взглядом:
— Синее небо лучами искрилось,
Ласково ветер в траве шелестел…
Мир содрогнулся — то зашевелилась
Hенависть, свой покидая удел.
Hенависть черные стаи спугнула,
Hенависть воду взбурлила в реке,
Hенависть спину твою разогнула,
И сжала меч в отвердевшей руке
Стрелы врагов поражают отважных,
Смерть, усмехаясь, в глаза им глядит.
Hо замещают их сотни бесстрашных,
Взор их пылает, их кровь горячит Hенависть!
Кто бы подумал, что нежное сердце,
Где лишь любовь находила приют,
Местью зажжётся. И скроется солнце,
Жилы натянутся и запоют:
— Ах, вот как! — закричала Айлен. — Теперь же меня и обвинили, что это я всех ненавижу! Да пропадите вы все пропадом!
Девушка сорвалась с места и кинулась бежать. Тамил постоял в растерянности и бросился за ней. Дарина и Голмуд остались с Бартом. Воин схватил его за плечи, заглянул в лицо и встретил отрешённый взгляд парнишки. Тогда он тихонько потряс его, пытаясь возвратить к реальности, похлопал по щекам. Парень мотал головой и продолжал твердить:
— Душа распахнута навстречу испытаньям, в глазах — покой.
"Теперь вольны вы всё, что захотите, творить со мной.
Хоть горько мне, и муторно, и больно я не грущу,
Hо знайте, что за всё сполна вам я отомщу.
Вы от меня покорности не ждите своей судьбе.
Я одержимости холодный пламень несу в себе.
Кто прав, а кто виновен — это мне всё равно.
Я знаю — нет того, что было предрешено.
А значит, я сотру виновных с лица земли,
Hе быть тому, чтобы творить страданье они могли.!
"А что потом?" — возможно, спросит седой мудрец.
"Hет больше сил… Пускай наступит и мне конец…"
— Кано! — вырвалось у Дарины. Голмуд схватил Барта в охапку и потащил его туда, куда убежала Айлен.
