Среди выдвинутых теорий была одна забавная. По этой версии, за краем измеримого калейдоскопа находится барьер, проломив который можно попасть в другой калейдоскоп другого мира.
То есть магистр Гил-Маго не отрицает наличие иных миров, у которых будут свои калейдоскопы. В подтверждение этой теории он приводит сны простых путников, которые видят вещи, невообразимые для мира Эра.
Это можно списать на бурную фантазию, но всем известно, что путники не ограничены законами мира снов. Они не умеют путешествовать по снам, но при этом, засыпая, могут попасть куда угодно, пусть и абсолютно случайно.
— До Шики дошел уже? — спросил Йозеф.
— Нет еще. Ни до Шики, ни до Архитектора.
— Это в одной главе все будет.
— Слушай, — отложил я книгу. — Этот трактат. Он же по большей части чисто теоретический? Или все, что написано в книге — чистая правда?
— Теоретический, — ответил Йозеф. — Но магистр Гил-Маго, по словам отца, был помешан на калейдоскопе. Он всю жизнь посвятил исследованию мира снов и больше него об этом разве что Гипнос знает. Но в некоторых своих очерках, Гил-Маго сомневался в существовании бога. Говорят, за это его и изгнали из Эдеа.
— Он жил в Эдеа?
— Почти все триста лет. А потом подался в отшельники. Почти сразу после того, как выпустил этот трактат.
— А где он сейчас?
— Умер недавно. Лет семьдесят назад.
— Считай вчера, — ответил я.
— Все, робят, даше сами пёхом, — раздалось с носа телеги.
— Спасибо, дедуля, — ответил я, сползая вниз.
Зад, все же отбил, но лучше так, чем ногами. Помахав доброму старичку, мы свернули с дороги в сторону реки.
Проблема в том, что я понятия не имею, где находится круг камней. Где-то на самом краю золотого леса, но чтоб его обойти даже со стороны Эдеа — понадобится несколько дней, а то и неделя.
Я предположил, что эльфы со своими тропами вывели меня примерно в том же месте, где я и вошел. По крайней мере браконьеры говорили про китов в небе в ночь сближения, а значит были где-то рядом.
Потому действуем от обратного и ищем мост, на котором меня приняли. Хоть как-то да сократим место поиска, у нас всего несколько дней в запасе.
— Мостов через эту реку три, — произнес Йозеф. Часа через два упремся в средний, но скорей всего нам нужен дальний, что ближе всего к Золотому Лесу.
— Пошли, значит. Кстати, я видел этот Лес. Красивый, бесспорно, но ничего золотого там нет. Почему его так называют?
— Потому что он буквально растет на горе золота, — хохотнул Йозеф.
— Там залежи что ли?
— Почти, — ответил Йозеф. — Залежи, но не золота, а камней. Лес растет на огромных залежах изумруда. Как эфирного, так и проводящего. Так что этот лес в буквальном смысле волшебный.
— Бывают еще и эфирные изумруды?
— Все камни бывают и эфирными, и проводящими. А бывают и абсолютными, это когда оба типа совмещены. Вполне возможно, что под лесом как раз абсолютные.
Про камни я в общих чертах уже знаю. Эфирные, как и полагается из названия, копят эфир. Проводящие структурируют магию, помогая ловцам снить. Разные камни лучше подходят разным классам сновидений. Изумруды — сновидения жизни, природы, земли, древа и символов некоторых животных. Полевка Хоупа вполне могла бы сочетаться с изумрудом, не будь она альбиносом. А так, скорей всего с алмазом или лазуритом.
Но то, что эфирные камни тоже бывают разных типов — я не знал. Эфир бывает свободный и внутренний. Первый разлит в пространстве или накапливается в тех же камнях. Ловец может его поглощать, перерабатывать, превращая во внутренний. Еще внутренний эфир генерируется источником, но медленно.
У меня на полное восстановление уходит два дня, например. Даже не знаю, быстро это или медленно.
— Лес считают золотым, потому что там буквально все пропитано эфиром. Деревья, трава, животные, да и сами эльфы. Берешь семя камнецвета из Золотого Леса, накидываешь на него свойства сновидения и у тебя в руках заряженный эфиром отпечаток.
— То есть можно его в какой-нибудь фаербол превратить?
— Камнецвет — нет. Он же основан на изумрудах. Но целители делают из них походные аптечки. Приложишь такой камнецвет, с накинутым сновидением исцеления, к ране, и через секунду даже шрама не останется.
— Так вот почему он называется камнецветом, — догадался я. — Потому что он растет на эфирных камнях.
— Гениально, — сбил Хоуп весь восторг. — А знаешь, почему эфирный кристалл называют кристаллом?
— Жаль ты не Бион, подзатыльник бы отвесил, — вздохнул я.
— Твой наставник на тебя плохо влияет.
— Вон мост, — прервал нас Йозеф.
Дошли до него в тишине, непрерывно оглядываясь по сторонам. Мост выглядел точно так же, как и в моей памяти, но все же не он. Другая дорога, нет холма с кустарником, в котором я прятался. Да и в целом местность немного отличалась.
До следующего моста мы добрались лишь под вечер и встал вопрос. Переходить сейчас или на рассвете? Но здраво решив, что разницы никакой, а чем ближе к Веритасу, тем опаснее — тронулись в путь.
В этот раз ничего не произошло. Колонны не взвыли, сирены не оглушили нас, пытаясь взорвать барабанные перепонки, никто не показался на горизонте, змеерожие ублюдки не атаковали в спину.
Искажающие ауру амулеты сработали как надо, но от этого на душе стало еще тревожнее. Я ожидал какой-нибудь пакости, и если она не произошла на мосту, то произойдет где-то еще.
Костер не разжигали, ночевать остались под открытым небом, найдя укромную рощу. Спали по очереди, одного всегда оставляя дозорным. Я взял себе время перед рассветом — самое трудное. Когда клонит в сон сильнее всего.
Но стоило мне задремать, как я тут же очутился посреди непонятной битвы. Чуть было не получил арбалетный болт в грудь, но не успел испугаться, как рука сама сделала взмах. Снаряд отлетает в сторону, отбитый странным изогнутым клинком.
— Всего три десятка? — усмехнулся я. — Вы серьезно?
Огненная змея, извиваясь, атаковала с неба, но не долетев каких-то десять метров, разбилась о невидимое препятствие и растаяла.
— Вы серьезно, — вздохнул я. — Скай, их слишком много. Вылезай, помогай давай, а то мы так до утра тут застрянем.
— Сам разбирайся. Это ты у нас великий воин, а я котик, у меня лапки.
— Ленивое, усато-хвостатое, ходячее пожирало пудингов. А ну вылезай.
— Неть, — раздался грозный рык.
— У-у-у, чтоб тебя.
В меня полетело сразу с десяток заклятий, среди которых были огонь, молния, что-то сверкающее и снова змей, но теперь ледяной. И все это растаяло в десяти метрах. Просто уперлось в какой-то невидимый барьер.
Со всех сторон послышалось одно удивленное слово. Неуязвимый. А после этого я бросился в атаку.
Ясно, похоже я сплю и опять вижу сон про Лаэра и Ская. Тут недалеко Золотой Лес, возможно это продолжение событий того сна? Он там собирался с кем-то сражаться, потому что ему заплатили или что-то такое.
А нападающие явно из империи, хоть я не видел ни алых плащей, ни герба с огнедышащим василиском. Но броня, оружие, все как у имперцев. Эти прямые обоюдоострые мечи с ромбовидной гардой я видел только у Ширана и его солдат.
Почему они нападают? Лаэр защищает от них Золотой Лес? И как же круто я сражаюсь парными мечами. Ну, то есть он сражается, но во сне-то я смотрю на все его глазами.
И мечи странные, больше похожие на длинные клыки какого-то чудовища. Интересно, когда это было? Решив, что посмотрел достаточно, зажмурился и проснулся. Йозеф уже спит, он дежурил первым, так что все удачно складывается.
— Хоуп, — пододвинулся я к лунатику.
— Чего не спишь?
— Слушай, ты когда смотришь прошлое, можешь понять, когда оно происходило?
— Редко, в основном по косвенным признакам. Я сначала вижу наиболее сильные события, если они не забыты временем. А уже потом все остальное.
— Тут была битва. Прямо здесь или где-то рядом. Один ловец оборонял мост с нашей стороны, можешь посмотреть? Мне важно понять, когда это было.
