— А все-таки быть чертом бывает очень неплохо, — невинно заметил я.
Священник моргнул. Я заметил, что ему ужасно хочется перекреститься, но для этого придется бросить спящую девочку. Мне оставалось только порадоваться этому. Без Альены мне пришлось бы срочно улепетывать после этого.
— Только не креститесь, пожалуйста, — поспешно попросил я. — Вы же не хотите, чтобы я гулял в пижаме по улицам города? Я тогда простужусь, могу умереть, и вы в этом будете виноваты. Вас совесть начнет мучить.
Отец Федор хмыкнул. Уложил Альену в кровать и накрыл ее одеялом. Я мельком заметил какую-то грусть, промелькнувшую во взгляде священника.
— У вас дети есть? — вдруг спросил я, оглядывая комнату. Уж очень походила она на детскую.
Священник обернулся ко мне. Некоторое время в упор смотрел на меня. Я взгляда не опустил.
— Есть, — кивнул он. — Дочь. Чуть старше вас.
— Серьезно?! — изумился я. — И сколько ей? Сто двадцать пять лет?
Отец Федор непонимающе посмотрел на меня, потом беззвучно рассмеялся.
— Совсем забыл, кто вы такие. Смотрю на вас, ну просто двенадцатилетние ребята.
— Внешность обманчива, — наставительно проговорил я, довольный своей уловкой — грусть из взгляда священника пропала.
— Да уж.
— А что с ней стало? Если не секрет, конечно.
— Да какой секрет. Ушла от меня жена. И дочь забрала с собой. С тех пор их и не видел.
— А-а. Извините.
Священник посмотрел на меня.
— А вот сейчас ты на черта не похож. — Он молча вышел и закрыл дверь.
Я посмотрел ему вслед. Похож, не похож. Можно подумать, он много чертей видел. Но эта мысль была последней. Я заснул.
Поскольку я уже успел неплохо выспаться в кутузке, то проснулся довольно рано. Вспомнив свой конфуз, я решил потренироваться с улыбками. Мысленно связавшись с тем деревом, внутри которого я оставил свои вещи, я попросил его переслать мне книгу из сумки. Через несколько секунд передо мной уже лежала книга в невзрачной обложке. Я аккуратно раскрыл ее и подошел к зеркалу. Посмотрел на фотографию в книге и попытался скопировать улыбку. Взглянул на отражение. Хм, вроде неплохо получилось. Я еще раз посмотрел на фотографию и повторил улыбку. На этот раз вышло хуже. Я вздохнул и принялся отрабатывать улыбки. За этим занятием время пролетело совершенно незаметно.
— Ты чего это рожи себе корчишь?
Я обернулся. Альена, приподнявшись на локтях в постели, с недоумением посматривала на меня.
— Ничего ты не понимаешь, — обиженно буркнул я. — Скажешь тоже, рожи.
Девочка вылезла из-под одеяла и оглядела себя.
— Слушай, ты бы вернул мне мою одежду, — попросила она. — В пижаме как-то неудобно ходить.
Не оборачиваясь, я хлопнул в ладоши.
— Отлично. Так ты расскажешь, что делаешь? — Альена встала рядом со мной и попыталась заглянуть мне через плечо.
— Улыбки отрабатываю. По совету из книги.
— Чего?! Улыбки отрабатываешь? — Альена недоуменно уставилась на меня. — По совету из книги? Какой?
— Вот этой. Серия ЖЗЧ. В смысле книга серии «Жизнь замечательных чертей». Это о Мефистофеле.
Альена с любопытством уставилась на книгу.
— А-а, твой идеал. Ты как-то говорил. А зачем улыбки отрабатывать?
— Ты ничего не понимаешь, — отмахнулся я. — Улыбка для черта — это все. Она как визитная карточка. С ее помощью черт должен уметь управлять своим собеседником.
— Ух ты. — Альена вытащила у меня из руки книгу и взглянула на фотографии черта в ней. Просмотрела несколько видов улыбок. Прочитала подписи. — Ужасно, — оттолкнула она книгу. — Я всегда считала, что улыбка прежде всего должна быть искренней, а все остальное — чушь. А управлять с ее помощью… это подло просто.
— Ничего подобного! Это ужасно чертово.
— Я и говорю, подло. Эзергиль, зачем тебе это? У тебя такая хорошая улыбка. Но когда ты следуешь советам из этой книги, меня тошнить тянет от твоего вида. Как я понимаю теперь, все твои гримасы были из нее.
Я с сомнением взглянул на книгу. Потом на Альену.
— Тебе правда моя улыбка нравится?
— Конечно. Она у тебя очень милая. Такая задорная. А то, что ты изображаешь из книги… жуть.
Я улыбнулся. Альена обошла меня кругом. Потом быстро достала из кармана зеркало и протянула мне.
— Правда, здорово?
— Наверное, — пожал я плечами, рассматривая себя. Потом повернулся к большому настенному зеркалу. Улыбнулся так, как показано в книге. — Хм. Ты знаешь, а ты права. Я понял, главное — искренность в чувствах. Если поверить в то, что хочешь показать, то и улыбка получается такой, какой нужно. Главное — понять, какие чувства ты хочешь внушить собеседнику, и внутренне настроиться.
— Эзергиль!!! — Альена гневно топнула ногой. — Я вовсе не это хотела тебе объяснить! Я хотела сказать, что искренность гораздо лучше любого обмана!
— Я понял, — кивнул я. — Я же говорю, спасибо. Если искренне поверишь в те чувства, которые показываешь, то и улыбка будет искренней. Теперь надо только потренироваться.
— С тобой невозможно общаться, Эзергиль! — Альена гневно отвернулась, махнув своим «хвостом» едва мне не по лицу. — И ты ничуть не лучше остальных чертей, о которых нам рассказывали в школе! Даже хуже!!!
Девчонка выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Я проводил ее растерянным взглядом. Я вовсе не хотел ее обидеть. Честное слово не хотел. И что на нее нашло?
— Вижу, вы встали? — В комнату заглянул Федор Иванович.
Я посмотрел на книгу в руке. Щелчком пальцев отправил ее обратно в дерево.
— Встали, — буркнул я.
Священник задумчиво оглядел меня. Я, стараясь не обращать ни на кого внимания, прошел в ванную. Дверь оказалась заперта. Я подергал ее. Потом навострил уши. Из ванной раздавались подозрительные всхлипыванья. Я покосился на замершего рядом священника и постучал.
— Уйди! — донеслось из-за закрытой двери.
— Альена.
— Уйди, я сказала! Я не желаю больше тебя знать!!! Видеть тебя не могу!
Я растерянно посмотрел на Федора Ивановича и пожал плечами.
— Девчонки, — произнес я так, словно это все объясняло.
— Ага, — согласно кивнул он. — Но мне кажется, что тебе стоит извиниться.
— Это еще за что?!! — взвился я.
— Не знаю. Но просто так люди не плачут. Мне кажется, ты чем-то ее обидел.
Я опять покосился на дверь. Постучал. На этот раз ответа не было. Федор Иванович лишь пожал плечами.
— Я в отношениях ангелов и чертей, конечно, не разбираюсь, но мне кажется, что тебе эта девочка небезразлична. Как и ты ей. Но сейчас вы оба близки к тому, чтобы потерять друг друга.
