Когда последние лучи пронзили охряно-желтое небо, я вернулся в лагерь. Отчаянно зевающий Лук уже расстилал свой плащ и раскатывал одеяло. Юми столбиком сидел возле костра, наблюдая, как Га-нор подогревает купленное в таверне мясо.
— Есть не буду, — сказал я, вытаскивая одеяло. — Свою порцию завещаю Юми.
— Вот так, собака! — проникновенно сказал вейя.
Я в мгновение ока стал его самым лучшим другом.
Сквозь полудрему я слышал, как он восторженно пищит и чавкает, затем гремит котелком, а после уснул так глубоко, что больше не слышал возни непоседливого товарища Гбабака.
Я шел сквозь каштановую рощу по узкой ярко-оранжевой тропинке. Деревья, несмотря на то что были старыми, с изъязвленной серо-черной корой и многочисленными трещинами на стволе, цвели. Пышные свечи белых, словно морская пена, цветов почти скрывали за собой ярко-зеленые острозубчатые листья. Сквозь ветви пиками пробивались солнечные лучи, в них кружилась золотистая пыльца, а на каменных плитках, повинуясь дуновению ветра и движению ветвей, то появлялись, то исчезали солнечные зайчики.
На глаза то и дело попадались порхающие бабочки. От их ярко-голубых и лимонно-желтых крыльев пестрило в глазах. Где-то в кронах щебетали мухоловки. Им вторила одинокая малиновка. Веселый птичий перезвон делал это и без того умиротворенное место похожим на Счастливые сады.
Я услышал журчание маленького водопадика и увидел ажурный кованый мостик, перекинутый между берегов широкого ручья. Поток, голубой и прозрачный, срывался с лиловых, заросших белыми цветами скал и бежал куда-то вдаль, теряясь среди узловатых корней старых каштанов. Проигнорировав мост, я спустился к ручью, встал на плоские, почти утопающие в воде камни, втянул носом запах свежести и аромат неведомых цветов. Песчинки на дне сверкали золотом. Я сложил ладони лодочкой, зачерпнул воды и напился. У нее был удивительный, медовый привкус.
За мостом оранжевая тропинка расширилась. Ветви каштанов переплетались между собой, превращаясь в настоящую крышу над головой. Впереди появился просвет, я поспешил к нему, и тропка вывела меня на склон холма, плавно уходящий далеко-далеко вниз.
От открывшегося вида захватывало дух. Куда ни кинь взгляд — всюду высокие холмы, спускающиеся в плоскую долину, где сверкала петляющая, усеянная десятками островов, могучая река. Все берега, вся земля, все холмы были покрыты толстым ковром розового клевера. Над ним тысячами вились деловито гудящие, полосатые шмели. Лохматые облака, ослепительно-белые, ползли так низко, что порой цеплялись животами за холмистые вершины на той стороне долины.
Тропа постепенно спускалась вниз и ярдах в двадцати от того места, где я стоял, превращалась в бесконечную лестницу. На самой верхней ступени сидел мой давнишний приятель. Рядом с ним лежала старая, потрепанная временем темно-зеленая сумка.
Когда я подошел, Гаррет подвинулся, приглашая присесть рядом.
— Красивое место, правда? — спросил он у меня.
Я задумчиво посмотрел на него, отметив про себя, насколько уставшее у него лицо.
— Да, — коротко ответил я и принялся наблюдать за ползущими над долиной облаками.
Мне было интересно, что скрывается за ними, но в редких небольших разрывах облаков ничего нельзя было разглядеть.
Словно прочтя мои мысли, поднялся сильный ветер и пробил в пушистой пелене окно, достаточно большое для того, чтобы разглядеть ослепительно-снежную, казалось состоящую из сплошных зубцов, вершину.
— Судя по всему, ты оценил величественность зрелища, — усмехнулся вор.
— Она потрясающа, — смог выговорить я.
Если прикинуть, до пика было несколько десятков лиг — огромное расстояние, но вместе с тем гора занимала все небо на южной стороне горизонта. Значит, она была еще выше. Я просто не мог представить ее реальную высоту.
— Ведь это не Хара? — спросил я у Гаррета. — Облачные пики намного ниже.
— Это всего лишь сон, — искренне рассмеялся он.
— Но у нее хотя бы есть название?
— Зам-да-Морт… Во всяком случае, такое название у нее было раньше. Я давно не был в этих краях, так что все вполне могло измениться. — Из его голоса пропали обычные ироничные нотки.
Он стал сухим и серьезным.
— Ты упустил ее.
Я понял, что речь идет о Митифе.
— Она так важна для тебя? Почему?
— Поймешь, когда придет время.
— А если оно не придет? — с раздражением спросил я.
— Я так не думаю.
Было видно, что он не собирается распространяться на эту тему. Мы продолжали смотреть на сияющую гору, пока ее вновь не затянуло облаками.
— Зачем я здесь?
Он вздохнул, залез к себе в сумку, достал маленькую потрепанную карточку и протянул мне:
— На память.
«Дева». Выцветшей краской на игральной карте была нарисована Лаэн. Я молча убрал ее в свою поясную сумку.
— Похоже на прощальный подарок.
— Возможно… Я уже сделал все, что мог. Нет… Не так… Все уже почти сделано. Благодаря многим. Теперь осталось лишь расплатиться с долгами, и я полностью свободен.
После недолгого молчания я сказал:
— Ты знаешь, вор, даже не догадываюсь, кто ты, но с каждым таким сном во мне зреет уверенность, что ты с легкостью мог бы вернуть мне Лаэн.
Он рассмеялся, и смех его нельзя было назвать радостным:
— Ты преувеличиваешь мои возможности, Серый. На такое неспособен и Мелот. К сожалению, я не могу помочь. Тебе все придется сделать самому. И я очень надеюсь на то, что у тебя получится.
Мы посидели еще немного. Все так же колыхался клевер, гудели шмели, блестела река и по небу ползли бесконечные, пушистые облака.
— Мне пора, — произнес Гаррет, вставая и забрасывая на плечо сумку. — Хочу сказать напоследок, что я верю в тебя. И в Лаэн тоже верю. Хочу попросить об услуге — приглядывай за Шеном и Роной. Хотя бы какое-то время.
— Обещаю.
Он улыбнулся и вдруг указал мне куда-то вдаль:
— Смотри.
Я прищурился и разглядел среди клевера женщину в алом платье с рыжими волосами.
— Почему Гинора? Почему именно она? Как ей удалось выжить?
— Я обязательно отвечу тебе в нашу последнюю встречу. А теперь мне надо идти. Бывай.
Он направился по тропинке к каштановой роще, а я начал поспешно спускаться по ступенькам. Облака исчезли, солнце в три удара сердца рухнуло за горизонт, и на небо выползла огромная, похожая на сыр, полная луна.
Ее яркий серебряный свет не мог заглушить мириады сверкающих звезд. Было светло как днем. Мир насытился серебром, тени остывали синим холодом. Над лугами умиротворенно ухали совы, бесшумно скользя на широких крыльях над моей головой.
