– Говори, не стесняйся, – подбодрил его Торвард конунг. – У нас тут не Винденэс, можно не ждать из вежливости до завтра, чтобы сообщить о том, что у тебя распорот живот и ты срочно нуждаешься в помощи лекаря. Ты ведь очень хочешь мне сказать: какого хрена ты, ведьмин сын, украл мою невесту?
Бьярни постарался подавить улыбку.
– По крайней мере, в таких выражениях я никогда не смог бы говорить с настолько знатным и прославленным человеком в его собственном доме. Но не скрою: когда я услышал о том, что ты похитил йомфру Ингебьёрг, дочь Халльгрима хёвдинга, я едва поверил своим ушам. Ибо я был уверен, что мы с тобой расстались по-доброму и у тебя нет причин желать мне зла.
– Есть причины! – протянул Торвард, уже не улыбаясь. При этом он внимательно рассматривал Бьярни, будто был в затруднении. – У меня есть причины если не желать тебе зла, то желать… чтобы ты желал зла мне!
– Как это?
– А так. Помнишь, как мы с тобой дрались на Клионне? Когда твоя ненависть ко мне сделала меня здоровым, хотя я до того едва на ногах стоял?
– Конунг, ты преувеличиваешь свое тогдашнее нездоровье, – заметил Сёльви.
– Ну, есть немного, – Торвард не стал спорить. – Но я был не готов драться по-настоящему, и вы все это знали. И в шесть рук пытались меня удержать – сам помнишь, Сёльви. И не смогли. А теперь я уже не на Зеленых островах и благословение Клионы и ее дочери меня не прикрывает. Мне нужна твоя ненависть, Бьярни сын Сигмунда, чтобы я мог хотя бы еще эту зиму прожить дома, не кидаясь на людей. Своих собственных людей, заметь, а они мне гораздо дороже, чем чужие.
Бьярни в изумлении смотрел на него.
– И я хотел, чтобы ты попытался отбить у меня эту деву, – Торвард не глядя кивнул в сторону Ингебьёрг, – раз уж ты без нее жить не можешь. Но что-то я теперь усомнился, что это так. Похоже, ты меня провел. И вовсе не на этой йомфру ты хочешь жениться.
Он посмотрел на Раннвейг. Когда он застал их с Бьярни, не отрывающих глаз друг от друга, их лица ему многое сказали.
– Я сам себя чуть не провел. – Бьярни смущенно улыбнулся, еще не зная, верить ли тому, что вдруг обнаружил в собственной душе. – Но это ничего не меняет. Йомфру Ингебьёрг стала твоей пленницей из-за меня. И я здесь затем, чтобы освободить ее. Если ты хочешь биться со мной, то я готов.
Торвард посмотрел ему в глаза.
– Ты ведь собираешься сделать мне одолжение, – заметил он, и Бьярни пожал плечами. – Ты готов со мной биться не ради этой девы, а чтобы сделать мне приятное. Да чем же я тебе так нравлюсь, тролль тебя подери?
– Ты… – Бьярни сам с трудом понимал, чем же его так привлекает этот странный человек. – Я и сам удивляюсь. Ты ворвался в мою жизнь как злейший враг, принес мне много зла, но из этого зла потом выросло много блага.
– Это мое проклятье тебя зацепило. Оно все мои стремления выворачивает наоборот. А у тебя сильная своя удача, вот и вышло так, что мое буйство тебе пошло на пользу.
– Глядя на тебя, я понял для себя самое главное. Можно быть достойным человеком в любой одежде и даже в любом положении. Достоинство – внутри. И сила там же.
– Так ты и сам это знал. – Торвард повел плечом. – Когда ты в одиночку поджег крышу у меня над головой и вынудил конунга фьяллей с дружиной ночевать на снегу, силы и достоинства у тебя и у самого хватало.
– Но тогда я об этом не знал. Я хотел, чтобы меня уважали люди.
– Ха! – Торвард хлопнул себя по колену. – Да если бы я вечно думал, что обо мне подумают… мне бы лучше вовсе на свет не родиться.
– Ты родился наследником престола. Это немножко другое. И ты им всегда оставался, даже когда ничуть не заботился об этом. И еще… моя сестра Элит…
Бьярни неуверенно оглянулся на фру Сэлу, не зная, не окажет ли он дурной услуги хозяину, упоминая об Элит в этом доме. Но Торвард только усмехнулся, а фру Сэла на миг многозначительно сжала губы, будто проглотила насмешку, и бросила на Бьярни взгляд, говоривший, что она и так все знает. В подробностях.
– Я не могу ненавидеть того, кто был другом моей сестре, самой дорогой… одной из самых дорогих для меня женщин на свете, – окончил Бьярни. – Но если ты хочешь…
– А, ладно! – Торвард махнул рукой. – Тролль с тобой! Нет в тебе злости, а без этого не драка выйдет, а одна ерунда. Мог бы я, конечно, тебя разозлить, это за мной не заржавеет, но что-то мне тоже этого не хочется. Уж больно ты забавный!
Бьярни вовсе не находил себя забавным – кажется, он песен не поет, на пирах не пляшет, «лживые саги» не рассказывает и стихов не слагает. Однако Торвард ясно видел, как причудливо обходится судьба с сыном Дельбхаэм, и это казалось ему весьма забавным.
– Забирай свою девку так, без драки, – продолжал он. – Я тебе ее просто продам. За марку серебра. Девка молодая, собой ничего, с мужиками не валялась, если не врет, и я ее не трогал, для тебя, дурака, берег. Да и не нравится она мне. – Он ухмыльнулся. – Марку за нее заплатить можно, я сильно не заламываю. Она ведь не дочь рига, как твоя мать, чтобы запрашивать за нее целых три!
И до Бьярни стало доходить, что положение и впрямь складывается забавное. Причем создал его своими руками именно Торвард конунг. И Бьярни почувствовал чуть ли не любовь к этому человеку, который приготовил для него такую полную, роскошную, упоительную месть за все прошлые унижения. Ингебьёрг отвергла его сватовство, потому что он – сын рабыни. Теперь она сама – такая же рабыня, и именно он, Бьярни, покупает ее, но по цене в три раза ниже, чем была заплачена когда-то за его мать – ту самую, из-за которой знатная дева его презирала. А Ингебьёрг не дочь короля и трех марок не стоит!
И он робко улыбнулся. Не осознавая этого, он смотрел на Торварда сияющими глазами, и этот человек, который так странно себя вел и выражался так не по-королевски, уже казался ему чуть ли не лучшим на свете. Представ перед ним впервые как злой и жестокий враг, конунг фьяллей в итоге действительно сделал ему столько добра, сколько не сделал ни один друг или родственник!
Глянув в толпу женщин, Бьярни заметил там Ингебьёрг – но остановил взгляд на лице Раннвейг.
– А как же вторая девушка? – с замиранием сердца спросил он. Если Раннвейг Торвард откажется ему продать, то снова станет для него самым ненавистным человеком на свете! – Раннвейг? Та, что приехала с ней?
– Раннвейг? – Торвард тоже нашел ее в толпе, словно не был уверен, о ком идет речь. – А что Раннвейг? Я ее в плен не брал. Она сама пожелала последовать за мной, то есть за своей сестрой, конечно. Она, я так понял, была побочной хозяйской дочерью, от рабыни, вроде тебя… А хозяина мы убили – ну, так получилось. Сидел бы смирно, не огреб бы секирой по голове. Короче, со смертью хозяина его побочные дети от рабынь получают свободу. Такой закон есть даже у нас, грубых и неучтивых фьяллей. У вас тоже есть? – Бьярни кивнул. – А не было бы, так я бы сам дал ей свободу, потому что она вела себя как свободная женщина! Она заслужила быть свободной. И если она теперь пожелает пойти с тобой, заодно с Ингебьёрг или как там, то мне и в голову не придет ее удерживать. А захочет остаться – тоже не выгоню. Хорошей женщине в доме всегда место найдется!
