— И что дальше? — с издевкой спросил Гарри, наклоняясь к Снейпу. — Попросишь меня об одолжении, да? Разумеется, она не пришла, а если и пришла бы — что бы она сказала? Что останется здесь с тобой навсегда? Или что ты все правильно сделал?
Сделав гигантское усилие, Снейп во второй раз поднял на него взгляд, помутненный болью.
— Что она меня прощает, — еле слышно прохрипел он, и его тело еще раз содрогнулось. Он боролся с болью, но она постепенно побеждала.
Гарри с трудом подавил желание ударить его.
— И ради этого ты все это устроил? Почему бы не подождать, пока по–настоящему сдохнешь? — со всем сарказмом, на который он был способен, осведомился Поттер.
Снейп задохнулся, отпрянул назад, но так и не отвел взгляда, в котором не было уже ни мольбы, ни жажды хоть малейшего понимания, — только безнадежность. Гарри успел почувствовать, как ярость внутри него унимается, помимо его воли, хотя ему очень хотелось, чтобы она продолжилась, чтобы и дальше давала ему свои силы.
Он был уверен, что Снейп ему не ответит, и даже удивился, услышав его надтреснутый голос.
— Я бы не встретился с ней, если бы просто умер. Так мне сказали, и это было очевидностью. Я бы умер так, что мы никогда бы не оказались с ней в одном месте. К тому же… — Здесь он вздохнул еще глубже, как перед прыжком в пропасть. — Она принадлежит твоему отцу. Я всегда это знал, но так до конца и не принял. И это свело меня с ума еще до того, как я оказался здесь. Ты и не должен меня…
— Жалеть? — крикнул Гарри, и с его палочки сорвался луч, разбившийся о колонну позади Снейпа. Он толком не успел решить, какое заклинание применить, и на всякий случай отвел руку.
— Я не собираюсь тебя жалеть, ты просто… — Гарри не мог найти подходящего слова. — Я тебе уже сказал, кто ты. Ты мерзавец, и мне сейчас ненавистна мысль о том, что когда‑то ты был мне дорог! Да, и ты знал об этом и пользовался этим, играя моими эмоциями. Но больше так не будет. Ты знаешь, зачем я здесь?
Снейп кивнул, по–прежнему глядя ему в глаза.
— Я тебя убью, хоть мне это и не сильно поможет. Из‑за тебя умер самый светлый человек из всех, кого я знал. Моя вина в этом есть, и немалая, но она пришла сюда, чтобы спасти твою шкуру! Вроде бы мы шли ради того, чтобы закрыть Врата, а на самом деле я видел… видел, что движет ей и что в глубине души руководило поначалу и мной. Сострадание, привязанность… получается, совершенно глупые в данном случае вещи.
— Ты прав, — с мукой произнес Снейп, наконец, отвернувшись. — Я не стану даже заикаться об этом. Но ты не должен быть здесь, это жуткое место, куда я сам себя загнал, ценой своих прошлых ошибок и мыслей, которые будут угнетать меня вечно. Делай то, зачем пришел, и спасай себя. Я не буду умолять, ты не примешь этого, и — да, это справедливо.
Повинуясь силе его слов, Гарри выпрямился и приготовился произнести заклинание. Мучить Снейпа перед смертью ему больше не хотелось, но и сама мысль об убийстве внезапно начала казаться ему отталкивающей. Он попытался удержать ее, внутренний голос, твердивший о мести, продолжал говорить о необходимости проявить решительность, но именно она покинула Гарри, когда слова уже готовы были сорваться с губ. Он опустил руку, опять поднял ее, а затем отбросил волшебную палочку в сторону. Сделав несколько шагов назад и обратно, он, наконец, уселся рядом со Снейпом и обхватил руками голову, которая налилась свинцовой тяжестью.
Снейп с горечью смотрел на Поттера. Гарри чувствовал на себе пронзительный, ждущий взгляд полумертвого от пережитых страданий человека, который сжег за собой все мосты жизни, но не шевелился. Он будто резко затормозил и остановился и теперь ничего не ощущал, не представляя, что будет делать дальше. Впрочем, одна очевидная мысль все же пришла ему в голову на этом выжженном пустыре, среди обломков чужой истерзанной души.
— Знаешь, что я с тобой сделаю? — спросил вдруг Гарри, но Снейп не ответил.
— Северус, — позвал его Гарри по имени. Второй раз за все время.
И тот еще больше сжался и замотал головой.
— Дело не в том, что я хочу продлить твои мучения как можно дольше, — усталым голосом сказал Гарри. — Только так можно победить тьму. Я не могу пробиться через нее, не могу узнать, что стало с теми, кто остался там, позади, но я точно знаю, что должен все это остановить. Я забыл об одной важной детали, и это едва не погубило все: я должен уговорить тебя вернуться. И я понимаю, что это, с одной стороны, чудовищно и требует мужества, которым, вероятно, не обладает ни один человек, но иного пути нет. Я останусь здесь до тех пор, пока ты не согласишься пойти со мной.
— Ты можешь меня заставить, — прошептал Снейп, и Гарри вновь услышал признаки мольбы в его голосе, только теперь он умолял куда сильнее. — Я не помню, где я выронил свою волшебную палочку, я почти ничего уже не помню… Ты вооружен, а я нет. Все, что тебе нужно…
— Нет, — мягко перебил его Гарри, задержав взгляд на бледном лице. — В том‑то все и дело, что в таком случае все останется по–прежнему, и призраки, в конце концов, уничтожат, поглотят все живое. Я знаю, что тебе в том мире больше нечего ловить, кроме того, что на тебя обрушат оставшиеся в живых.
Снейп резко посмотрел на него, без страха, но с прежней мукой.
— Вряд ли я буду тебя защищать, — с расстановкой проговорил Гарри. — Я и сам еще не отошел от последней смерти, но все же я помню, что это такое: когда теряешь самое дорогое. Разумеется, это будет непросто.
— Они убьют меня, — тихо сказал Снейп, и Гарри пожал плечами.
— Я не знаю, что нас там ждет. Сердце говорит мне, что ничего хорошего, и вполне возможно, что мое теперешнее спокойствие ложно. Как знать, я могу потерять контроль над своим гневом и наброситься на тебя, когда мы вернемся.
— Ты это сделаешь? — с внезапной надеждой спросил Снейп. — Я не боюсь смерти, но боюсь не вынести взглядов тех, чьи близкие погибли по моей вине. Я уже видел таких людей, ведь все, кто оказывается возле меня, так или иначе, погибают. Но теперь… Ты сочтешь меня трусом, и я не имею ни малейшего желания возражать, однако это не только трусость. Я просто знаю, что не выдержу этого, и…
— Просишь меня об этом маленьком одолжении? — с изрядной долей презрения осведомился Гарри. — Конечно, умереть от руки друга, пусть и бывшего, куда приятнее, чем от рук разъяренной — и по праву — толпы. Тут я не спорю: раз уж я оказался добровольно на грани убийства, имел полное намерение это сделать, то могу и в какой‑то степени должен довести это до конца. Но я не буду тебе этого обещать. Возможно, мое мнение переменится, и тогда я буду просто убийцей, если мне придется сдержать свое обещание. Нет, Снейп, — Гарри сделал ударение на фамилии, — моего слова ты не получишь.
