— Что, не слишком приятные ребята оказались, да?
— Не то слово, — кивнул Мэт, забрался на спину Стегомана, посмотрел на юг, прищурился и проговорил: — Мы ведь видели на юге горы, верно?
— Видели, — подтвердил дракон, считавший орлов близорукими.
— Значит, так, — рассудительно изрек Мэт. — Эти парни возвращаются домой, в горы. Назад они повернули недалеко от долины гигантских муравьев. Мы же предполагаем, что их младший братец и наша маленькая рыжая кошечка прошли здесь раньше и продолжили свой путь… — Мэт провел взглядом воображаемую линию от юга к северу. — Если так, теперь они уже не так далеко от Мараканды.
— Стало быть, мы каким-то образом упустили их.
— Не так уж трудно было упустить их, если они странствовали только по ночам, — заметил Мэт. — Тем более — если Балкис поступает мудро и путешествует в кошачьем обличье. — Он нахмурился. — Однако все это следует предполагать только в том случае, если нашей парочке удалось благополучно миновать долину гигантских муравьев.
— Если я тебя правильно понимаю, теперь нам следует вновь отправиться на север и поискать их в той стороне?
— Ну да, — вздохнул Мэт. — Если сразу не нашел, всегда приходится поискать снова.
— Это что же — закон жизни, Мэтью?
Мэт пожал плечами:
— Что сказать? Со мной этот закон срабатывал. Полетели, дружище!
Балкис осторожно подошла к единорогу. Тот все еще пытался высвободиться — упирался ногами, дергался. Девушка ухватилась за рог обеими руками и потянула изо всех сил. Она еще не перестала удивляться тому, что прикасается к живому, настоящему единорогу, когда злосчастный рог вдруг вылетел из ствола. Зверь отлетел и присел на задние ноги, а Балкис кувыркнулась через голову. Проворно поднявшись, она обернулась, боясь, как бы на нее не напал тот, кому она только что помогла обрести свободу, но единорог гордо и грациозно встал, подошел и потерся носом о ее руку.
Балкис улыбнулась. Прикосновение нежного, бархатистого носа чудесного зверя вызвало у нее благоговейный трепет.
— Ты благодаришь меня, да? — проговорила она. — О, я рада, что сумела помочь тебе. Ты так красив, что я не могла позволить, чтобы ты пропал — и уж тем более в утробе льва.
Единорог подошел ближе и лизнул Балкис в щеку.
Балкис невольно отступила, рассмеялась, заслонилась руками, но тут же принялась гладить единорога по гладкой теплой шерсти.
— Так ты готов меня отблагодарить?
Единорог кивнул. После встречи с говорящей птицей Балкис не слишком сильно изумилась тому, что единорог понимал человеческую речь.
— Что ж, если так, то услуга за услугу. Мой товарищ был ранен, защищая тебя. Не мог ли бы ты отвезти его к кому-нибудь, кто окажет ему помощь?
Единорог немного опасливо, неуверенно кивнул.
Балкис встревожила его неуверенность. Она повела единорога к Антонию, по пути рассыпаясь в комплиментах:
— Никогда еще я не видела такого прекрасного зверя, как ты! Ты так изящен, так благороден, так великолепен в своем могуществе!
Единорог запрокинул голову. Казалось, он готов довольно заржать. Подходя к Антонию, он пританцовывал.
— Ты — такое восхитительное существо, — продолжала ворковать Балкис, — такое отважное, такое…
— Такое слащавое и тошнотворное, — фыркнула птица сидикус. — Будь у тебя хоть толика скромности, лошадиная башка, у тебя бы уже шкура порозовела от стыда!
Единорог искоса глянул на сидикуса и нацелился рогом на красную полоску вокруг шеи птицы.
— Вот мой Антоний, — поспешно встряла Балкис. — Сможешь повезти его?
Единорог опустил голову, быстро взглянул на Антония и, кивнув, улегся на землю рядом с юношей. Балкис догадалась, что зверь предлагает ей уложить Антония ему на спину. Она бережно потянула юношу за руку, перевернула и уложила лицом вниз вдоль спины единорога, дивясь тому, как тяжел ее раненый друг.
— Вставай осторожнее, — умоляюще проговорила она, обращаясь к своему четвероногому знакомцу. — А я придержу его.
Единорог плавно, медленно поднялся, и Балкис даже не пришлось особо поддерживать Антония. Она поудобнее уложила его голову на пышной гриве зверя, взяла возлюбленного за руку. Единорог тронулся с места.
— Ну, что я тебе говорила? Не было ничего проще! — проскрежетала птица сидикус. — Я точно знала, что эта зверюга отвезет твоего любовничка куда нужно!
От слова «любовничек» щеки у Балкис стали горячими, и она возразила:
— И зря ты так думала, между прочим. Единороги подходят только к девушкам!
— Да не к девушкам, дурья твоя башка! К девственницам и девственникам. А юноши могут быть девственны точно так же, как и девушки! На самом деле на свет они именно такими рождаются. — Она склонила головку набок и пристально посмотрела на Балкис глазками-бусинками. — И давно ты путешествуешь с этим малым?
— Давно ли я с ним путешествую? О, уже несколько недель!
— Несколько недель, говоришь? Интересненько! Ты зовешь его любимым, возлюбленным, а он все еще девственник? Неужто ты настолько уродлива? Или, может, просто стеснительна без меры? А может, ты просто боишься собственных страстей?
Балкис зарделась как маков цвет.
— Придержи язык, бесстыдная птица! Он не признавался мне в любви, и я ему — тоже!
— Ах, так ты боишься не только своих страстей, но и своих чувств! Неужто ты не слышишь собственного сердца?
— Нет, — буркнула Балкис. — Но если ты будешь продолжать в этом духе, я узнаю, каково твое сердце — на вкус!
— Ну надо же! — гневно и испуганно пискнула птица сидикус. — Вот так мы обращаемся с той, что нам оказала неоценимую помощь!
С этими словами она развернулась, оскорбленно помахала хвостом и улетела прочь.
Балкис проводила ее взглядом, не зная, радоваться или огорчаться — в конце концов, птица оказалась довольно забавной.
Она пошла вперед рядом с единорогом, приговаривая на ходу:
— Вот ты — настоящий друг. Не ругаешься, не подшучиваешь надо мной.
Девушка говорила и говорила, перечисляя самые разные доказательства дружбы, но вскоре ею начало овладевать волнение. Где же они найдут помощь?
Неожиданно птица вернулась — прилетела стрелой и уселась на ветку около тропинки.
— Не возьму в толк — то ли ты слепая, то ли глупая? Помощь — вон в той стороне! Вперед!
Она сорвалась с ветки и, пролетев футов сто, снова уселась на сук. Когда Балкис и единорог поравнялись с ней, птица вскричала:
— Ну вы и плететесь! Вам бы пару крыльев вместо ног!
И она вновь умчалась вперед, не дав Балкис огрызнуться. Пролетела еще сотню футов — и снова уселась на дерево. Девушка шла за птицей, и ее тревога с каждым шагом отступала. Спору нет, эта пташка оказалась не самым приятным другом — и все же она была другом, в этом Балкис уже не сомневалась.
