— Кто ты, Марк, в своем мире? — спросил он.
— Не скажу, — отрезал Марк.
— Зубры будут ждать полнолуния около мельницы. Прими и нас под своё знамя, Последняя Надежда.
— А звеРриков куда прогнали? — выскочил из-за спины Марка возмущенный Птека.
— Не прогнали, — пробасил зубр, — а вежливо попросили передвинуться. ЗвеРрики будут первым кольцом обороны, а зубры вторым. Вам же самим лучше будет за нашими спинами.
— Располагайтесь, — радушно сказал Марк.
— Только еда своя, — добавил тут же экономный Птека.
— Приглашаю вечером к нашему костру на ужин, — усмехнулся глава зубров.
* * *
Зубры четко и огранизованно обустраивали свой лагерь.
Марк с домочадцами наблюдал за их действиями из окна.
— Все кусты поизвели, — ревниво сказал Птека.
— Чтобы под прикрытием зелени никто не смог подобраться незаметно, — объяснил архивариус.
— А вы откуда знаете? — удивился Марк.
— По этим действиям видно, что глава зубров читал трактат о воинском искусстве из нашего архива. А я прочёл вышеупомянутый труд, когда он ещё теленком безрогим был.
Марка обрадовало, что, получив в полевые соседи зубров, Птекины родственники немного утихли, и уже так не гомонили. Стеснялись.
— Марк, я давно хотел тебя спросить, — архивариус подошёл поближе. — А в вашем мире само слово "артефакт" что значит?
Марк уже собрался отвечать, но его перебили.
— Ой, а кто это? — удивилась Ниса, тыча в окошко. — Ещё гости…
К мельнице подходило:
— Народное, блин, ополчение! — фыркнул Марк.
ЗвеРрики, живущие по соседству с Птекиным домом, присоединились к лагерю у мельницы. Потом подошли лоси.
И все — с твёрдым намерением встречать полнолуние на берегу ЗвеРры-реки.
Ночь пятая
К вечеру добрая половина ЗвеРры окопалась возле мельницы.
Недобрая половина мучительно размышляла, присоединиться ли к доброй половине или погодить.
Марк отправился делать визиты.
Горожане были рады выбраться из своих укреплений, увидеть друг друга: так радуются соседи, встретившись на поминках, и после третьей рюмки за здоровье усопшего начинающие оживленно обсуждать свои грядки и засолки.
Чем темнее становилось, тем больше костров зажигалось по берегу. Кое-где уже пили и пели. И приплясывали.
— Мы чужие на этом празднике жизни, — сделал булгаковский вывод Марк и направился к зубрам.
— Просто они стесняются, — объяснил Птека, спещащий за Марком. — И привыкают — всё это так необычно, что у многих просто слов нет.
— Вылетят волки ночью на эти костры, порежут всех, как овец, и стесняться будет некому, — напророчил мрачно Марк, обходя очередную компанию.
— Да что же они, совсем, что ли, звеРрюги, — не поверил Птека. — Полная луна-то ещё не пришла, рано друг на друга кидаться.
— Надо сходить к Могильникам, — решил Марк. — Рассказать Лунному волку про итог поисков.
— Зачем?! — ахнул Птека. — Он тебе голову откусит и под лапу положит вместо пророковой!
— Если я не скажу, — боюсь, никто ему не скажет, — объяснил Марк. — У волков сейчас раздрай. Только ты никому не говори: посидим у зубров и уйдём незаметно. Графча брать не будем.
Небо из прозрачного сиреневого становилось густо-синим, плотным. Сложенный в виде шалашика костёр стрелял в это тёмное небо алыми искрами. Зубры песен не пели и не приплясывали: глава зубров, сидя у костра, распределял группы на ночное дежурство, первая тройка копейщиков уже отправилась в обход стихийного табора.
Увидев Марка и Птеку, глава зубров радушно подвинулся, освобождая для них место на бревне.
— Я впервые в жизни проведу ночь не в Зубровом Замке, — признался он. — Это необычно и захватывающе — вот так, под открытым небом…
— Это, в первую очередь, холодно, — в ответ поделился своими впечатлениями Марк. — И темно.
— Ребята предлагают поджечь лачуги кислых мышей, — заметил зубр. — Можно даже с моста не сходить — метнуть горящее копье в соломенную крышу…
— Ага, пошла махать во все стороны дубина народной войны, — скривился Марк. — И что решили?
— Я пока не дал ответа.
Марк попросил:
— Поставьте караул на мосту на сегодняшнюю ночь. Я боюсь, что сегодня кто-нибудь перепьёт, вообразит себя звеРрюгой и пойдет искать приключений на мохнатую э-э-э… шубу.
— Хорошо, — согласился глава зубров.
На мост отправилась тройка копейщиков.
Ночь всё ближе подбиралась к костру, подступал и ночной холод. Зубры обрастали шерстью. ЗвеРрики, голосящие у своих костров, дружно облачились в меха, не прекращая пения.
Из темноты вынырнул росомаха — вылитый человек, только короткая меховая куртка по-разбойничьи распахнута до пупа и болтается на груди, подмигывает кровавым глазом медальон.
Марк и Птека переглянулись — Графча принесло совсем не ко времени.
Росомаха положил Марку на колени полосатый рюкзак.
— Лисички велели тебе отдать. Холодает, — объяснил он.
Марк достал из рюкзака вязаный жилет, носки и шапку, с радостью оделся.
— Архивариус дома? — спросил Марк, подыскивая повод отослать росомаху обратно.
— Ага, бумажки склеивает.
— Иди, скажи ему, что я вспомнил: "артефакт", это значит "сделанный человеком", — велел Марк. — Понял?
— А ты? — удивился росомаха.
— Мы позже подойдём.
— Ладно.
После ухода росомахи глава зубров заметил:
— Он изменился.
— Все мы меняемся, — пожал плечами Марк.
— Он изменился, — повторил глава зубров. — Раньше я с трудом сдерживал желание его растоптать, теперь такого желания не возникает.
— Может быть, это изменился не росомаха, а глава зубров? — улыбнулся Марк.
Птека оглаживал свою шубу. У него были мысли по поводу изменения во внешности и поведении росомахи, но он предпочёл оставить их при себе.
Вот и луна заняла свой обычный пост на небе.
— Мы пойдём, — поднялся Марк.
— А ужин? — прищурился хитро глава зубров, поглядывая на Птеку.
— Завтра, — твердо сказал Марк.
* * *
Марк с Птекой обошли костры по краю и пошли вниз по течению ЗвеРры-реки, по колено в тумане.
На том берегу в крайней лачуге под огромной, как стог, соломенной крышей, загорелся огонёк. Сквозь речной туман он казался мерцающим глазком лежащей в засаде твари.
— Что-то там варится, — сказал Марк. — Что-то замышляется. Раньше и подумать не могли, чтобы ночью окно светилось.
— Они, наверное, гадают, почему столько костров у мельницы, — предположил Птека. — Вооружаются…
