— Хорошо, я вернусь к своим и вышлю сюда моего воина.
Ингви развернул коня и поскакал на холм.
— Ну что? — спросил Кендаг. — Как прошло?
— Почти удалось заставить их уйти, но требуется последний толчок, чтобы колеблющиеся склонились в нужную сторону.
Демон оглядел степь к северу от гряды холмов. Точно, обоз уже был здесь, и среди повозок выделялась фигура тролля, издали напоминающая поросший мхом валун. Дрымвенниль присел отдохнуть.
— Дрым! — заорал Ингви. — Эй, Дрым, подойди-ка, будь любезен! И дубинку свою прихвати!
— Вот что, Дрым, — заговорил король, когда тролль протопал на вершину. — Там один парень. Он довольно крупный, как для человека, и он желает побить самого большого в нашей армии. Должно быть, насмотрелся на орков, и думает, что у нас все небольшого роста. Мне бы хотелось, чтобы ты его разочаровал.
Дрымвенниль поглядел на войско кувланов, приметил и Дымгана, стоящего перед линией колесниц.
— Вот этот, что ли? — тролль с сомнением покачал тяжелой башкой. — А ты не перепутал? Это точно самый большой? Ну ладно, я не переборчив. Можно, после поединка я его съем?
Тролль говорил нарочно громко, а голос у него был такой, что наверняка достигал подножия холма, где расположились кочевники. Ингви расхохотался.
— Дрым, он не понимает по-нашему! Так что можешь сразу переходить к делу… впрочем, я, пожалуй, переведу им твой вопрос. Смотри, как они тебя разглядывают! Наверное, им будет интересно каждое твое слово.
ГЛАВА 44 Эгенель, западный Ванет
— Ах, как славно возвратиться на нормальную землю! — с чувством произнес Коклос, когда императорский конвой проехал мимо покосившегося пограничного столба. — Итак, мы в Ванете! Я чувствую себя моряком, который ступил на берег после долгих странствий по зыбким водам! Мы в Ванете!
— Говоря точнее, мы в графстве Эгенельском, — согласился Алекиан. — В городе нас, должно быть, ожидают новости.
— А новости будут — одна другой печальней, вот увидишь! — подхватил Коклос. — В твое, братец, царствование единственная хорошая новость — это отсутствие новостей.
— Так что ж, никаких радостных известий в мое царствование ты не припомнишь?
— Отчего же, отчего же… если хорошенько подумать… Да, верно! Вот хотя бы вчера! Вчера я получил очень хорошую новость! Это случилось около двух часов пополудни.
— Да? И какую же новость?
— «Обед готов». Так что тебе есть чем гордиться, великий император. В твое царствование случаются славные дела.
Усталые солдаты тоже приветствовали возвращение. Они приободрились — многие уже начали прикидывать, как станут тратить сантлакскую добычу, если, конечно, удастся утаить ее от господина графа. Солдаты ждали, что их распустят по домам, они возвратятся к господам, снарядившим их по приказу императора в этот злосчастный поход. Им повезло, они возвращаются живыми… А ведь большая часть ванетских воинов осталась там, в сантлакских пустошах, их могилы отмечают путь, пройденный победоносным императором.
Воины высчитывали уже не дни — часы, прикидывали, когда им позволят оставить службу… Надеялись, что случится это в Эгенеле, а до него уже рукой подать.
Вот наконец показался и городок — стены и башни, а за ними аккуратные домики, взбирающиеся на холм, увенчанный графским замком. Дело было к вечеру, и Эгенель дремал, придавленный жарой.
— В Трингвере нас встречали куда приличней, — заметил Коклос. — Поп, который правит здесь, совсем обленился. Не желает приветствовать твое императорское величество! Ей-ей, скверная была идея — ставить клириков вместо графов.
На земле Ванета войско перестроилось и изменило походный порядок — теперь Алекиан возглавлял колонну, не высылали ни разъездов, ни боевого охранения, ни авангарда. Нужда в мерах предосторожности отпала, вот и вышло, что некому оказалось предупредить эгенельцев о прибытии его величества. В Сантлаке эту миссию исполнял авангард, который появлялся намного раньше главных сил. Лишь когда Алекиан подъехал к городским воротам, в Эгенеле ударили колокола. Звонари старались искупить опоздание энтузиазмом, так что гул над городком пошел знатный.
Викарий Канлей поспешил навстречу императору, и встретил Алекиана на улице, когда конвой уже преодолел большую часть дороги. Клирик проявил завидную целеустремленность, он запыхался и тяжело дышал, но следовавшие за ним монахи и мелкие чиновники выглядели недостаточно представительно для такого случая, как приезд императора.
— Ваше величество, — прохрипел раскрасневшийся викарий, — большая честь и неслыханная радость… денно и нощно молились о благополучном возвращении…
Клирик никак не мог собраться с мыслями и сформулировать получше, выходили отрывочные фразы.
— Напрасно стараетесь, святой отец, — злорадно объявил Коклос. — Мы все запомним, мы всем припомним, кто проявил недостаточную прыть, встречая нас с братцем! Какой позор! Сам император пожаловал, а где же торжественная церемония? Почему я не вижу толп горожан? И Гангмар с ними, горожанами, но где горожанки? Наши воины соскучились на войне по женской ласке, они все, как один, герои, им следует воздать почести! Или хотя бы отдать славный город Эгенель на разграбление.
— Что ты говоришь, Коклос! — притворно возмутился Алекиан. Он с трудом сдерживал улыбку.
— Как что? По чести говоря, разорить следовало Сантлак, гнездо разбойников и предателей, но мы прошли по этой жалкой стране, не сорвав и яблочка! Никакого грабежа, никаких погромов, никакой добычи! Это недостойно храбрых ванетских воинов, придется наверстывать в Эгенеле. Хочешь, предложим нашим воякам поживиться в Эгенеле? Они согласятся, я уверен.
Бедняга Канлей совсем растерялся. Тогда Коклос сменил гнев на милость.
— Ну ладно, ладно, не нужно так бледнеть. Мы нынче настроены милостиво. Я имею в виду — мы с братцем. Единственное, что может спасти Эгенель, это добрый обед в нашу честь. Ну и вина солдатам, разумеется. Они заслужили хотя бы такую награду уже тем, что не разбежались из-под наших знамен… как поступил бы на их месте мало-мальски сообразительный человек.
* * *
За обедом Канлей несколько успокоился. Он уже сообразил, что карлик — шут, и что его речи не следует воспринимать совсем уж всерьез. Но пока еще не догадался, что и совсем не воспринимать всерьез сказанного карликом — тоже не следует. Викарей не был искушен в придворной политике, и не знал биографии Коклоса.
Впрочем, за столом Полгнома помалкивал, говорить он не мог — жевал. Обед был не слишком богатый, но если учесть, как спешно пришлось накрывать, можно сказать, викарий оказался на высоте. Полгнома одобрительно пробурчал, что у бедняги появился шанс — дескать, обед спас его жизнь!
