— Еще как поделаешь, — парировал я. — Им не требуется грабить своих подопечных.
— Они никого не грабят, Гейб. Они никогда никого не заставляют подписывать соглашение, и они никогда не берут того, что не было им обещано.
— Да брось! — махнул я рукой. — Ты рассуждаешь, как цыган.
— Это неудивительно, — ответил он. Я снова потянулся к импульснику.
— Ты хочешь сказать, что присоединился к ним, — уточнил я.
— Убери пушку, Гейб, — произнес он ровно, без намека на страх в голосе. — Ты жаждешь крови или ответов на вопросы?
— Пока не решил.
— Я не буду говорить, пока ты не выберешь что-нибудь одно.
Джебедайя сложил руки на груди и терпеливо ждал. Он знал, что после трех десятков лет охоты на звездных цыган мне нужны ответы. Наконец я проворчал проклятье и вложил ствол в кобуру.
— Так-то лучше, — кивнул мой бывший напарник.
— Говори, — велел я. — И пусть справедливость восторжествует.
— Первое, что тебе надо понять, Гейб, они инопланетяне в полном смысле этого слова.
— Понял.
— Нет, не понял, — многозначительно подчеркнул он. — Ты так думаешь, но они появляются в человеческом обличье, бегло говорят по-террански, делают ту же работу, принимают оплату в республиканской валюте, и ты думаешь, что они люди. Грубые и бесчувственные — конечно, но люди.
— Они такие и есть, — подтвердил я.
— Я тоже так думал. Но ошибался.
— Продолжай, я слушаю.
— Конечно, слушаешь. Я просто надеюсь, что еще и слышишь.
— Избавь меня от игры в слова и продолжай, — велел я.
— Ладно. Звездные цыгане одарены многочисленными способностями. Многие из них ты видел и наверняка догадываешься о других. Но они также несут на себе проклятие в виде одного недостатка, и этот единственный дефект, возможно, перевешивает все их достоинства. — Он помолчал. — У них нет эмоций. Они не могут чувствовать.
— О чем ты говоришь?!
— Они не могут вырабатывать эмоции, но способны впитывать чувства других. Звездные цыгане осознали свой изъян и эту способность при первом же контакте с иной расой. Они увидели, насколько пусты были их жизни, и занялись решением проблемы.
— И единственная эмоция, которая им по нраву — это страдание? — съязвил я. — Вот уж чего бы я не взял…
— Нет, Гейб. Им не нужны страдания. Они берут все эти сувениры не для того, чтобы их владельцы страдали, а потому что могут впитывать любовь, счастье, нежность, которые с ними связаны. Как они это делают — даже для меня загадка. Но так оно и есть. Им требуются любовь и радость, пусть даже и заимствованные. Они знают, что приносят боль. Потому и работают столь дешево, стараются хотя бы так восполнить утрату милой вещицы. Они знают: многие люди рано или поздно смогут ее преодолеть. Ты и сам знаешь, что являются они только в самой критической ситуации, чаще всего, когда речь идет о жизни и смерти. И действительно спасают людей, да и другие расы не меньше. Как бы ни был дорог пресловутый сувенир, жизнь на самом деле гораздо дороже. Вы там, в управлении, знаете только о тех случаях, когда люди не оценили по-настоящему того щедрого дара, который им предоставили. Очень многие смиряются с потерей, чтобы обрести нечто новое, соглашаются отдать вещественное отображение воспоминаний, сохраняя их в сердце. Звездным цыганам нужны эти предметы. Без них они сами будут существовать, посвящая жизнь лишь еде, сну, работе, но никогда — чувствам.
Он умолк, и я задумался над сказанным.
— Если это правда, я им сочувствую, — заключил я. — Но не настолько сопереживаю и поддерживаю, чтобы позволять им нести эмоциональные утраты другим расам.
— Неужели альтернатива настолько ужасна?
— Ты говорил с их жертвами, — пожал я плечами. — Как сам-то думаешь?
— Думаю, нет справедливости во Вселенной, — заявил Джебедайя. — И по большому счету лучшее, что можно предпринять — это выбрать меньшее из двух зол.
— Они промыли тебе мозги, — констатировал я.
— Я пошел к ним добровольно, — сказал он. — Я могу жить, где хочу, но… я не хочу.
— Ты думаешь, сынок, что пошел добровольно, но на самом деле это они тебя выбрали, — напомнил я. — Цыганка предстала перед тобой в виде Серафины, потому что они читают мысли. Они нашли в твоей башке не только ее, но и твою молодость и впечатлительность, и полагаю, еще и все твои знания о работе департамента.
— Нет, — настаивал он. — Я присоединился к ним, потому что хотел помочь им.
— Я думал, ты хотел помочь их жертвам.
— Каждому приходится делать выбор, — вздохнул Джебедайя. — И это не всегда легко. Я свой выбор сделал.
— Ты подумал о том, что с тобой станет, когда ты уже не сможешь быть им полезным? — продолжал я. — Ты отвернулся от своей расы. Ты больше не один из нас. Ты примкнул к тем, кто заставляет нас страдать. Мы не примем тебя обратно.
— Я не собираюсь возвращаться, — ответил он. — Поиски жизненной цели были очень долгими. Теперь цель у меня есть. Звездные цыгане стали действовать более грубо и менее осмотрительно. Ты обнаружил их на Брансоне III, потом на Дедале IV, потом на Сувенире. Кто-то должен направлять их.
— Значит, ты не просто к ним присоединился, — предъявил я обвинение. — Ты еще и возглавил их!
— Кто-то должен был это сделать, иначе рано или поздно департамент санкционировал бы убийства. Ты разумный человек, Гейб, и я на самом деле не думаю, что ты унизишься до убийства, особенно теперь, когда ты знаешь мотивы их поступков. Но другие будут, и однажды начавшись, это не прекратится.
— Тогда что же мы с тобой сейчас делаем? — спросил я.
— Мы завершаем последний пункт сделки и после этого идем каждый своей дорогой.
— Ладно, — сказал я. — Но я буду преследовать тебя.
— Ты никогда меня не найдешь.
— Попытаюсь, — пообещал я ему. — Теперь о какой сделке ты говоришь?
— Четыре года назад звездные цыгане спасли твою жизнь. Соглашение подразумевало расчет после завершения работы. Я пришел получить оплату.
Я вытащил из кармана монету и вручил ему.
— Это пятикредитник, — сказал он.
— Мельче у меня нет. Передай, что они могут оставить сдачу себе.
— Нет, — отказался он, вытащил из кармана четыре кредита и отдал мне. — Сделка есть сделка. Мы никогда не берем больше, чем указано в контракте.
— Ладно, — кивнул я. — Теперь всё. Уходи.
— Еще не всё, — заявил он. — С тебя еще сувенир.
Я обвел рукой помещение:
— Выбирай и проваливай.
— Он не на полке и не в шкафу, Гейб, — сказал он. — Он у тебя в кармане.
— О чем это ты?
— О твоей медали за храбрость. Мы хотим ее на память.
