Поэтому слухи доходят до него не сразу. Но хочет Эйладар или нет, а слух его улавливает отголоски чужих разговоров, и всё чаще и чаще в них мелькает одно и то же имя: Тахлавель.
Эйладар не знал слуг по именам, но он не припоминал, чтобы мать или отец когда-либо звали кого-то по этому имени. Откуда же тогда он взялся? Кем был и что сделал, раз между собой слуги всё чаще и чаще вспоминали именно это имя? Ведь, насколько принц помнил, раньше слуги никогда никого так сильно не выделяли из своего числа, как этого таинственного Тахлавеля. Так что же такого знакового он сделал? Уж не замышляет ли чего дурного? Да и вообще, слуга ли он, или же какой-то проходимец, что вздумал со стороны мутить воду среди дворцовой черни?
Эйладар всегда был излишне подозрителен. Постоянно ждал подвох и нож в спину, а оттого был недоверчив и чрезмерно внимателен к мелочам, которые, по его мнению, могли нести опасность. Поэтому, пусть ему претила одна лишь мысль о подобном, но следовало присмотреться к слугам, пока не стало слишком поздно. Ведь кто знает, что эти необразованные и завистливые селяне задумали…
— Кто это? — властный холодный голос резко ворвался в разговор двух служанок. Девицы мгновенно замолкли, потупив глаза, и Эйладар одарил их холодным режущим взглядом, повторив вопрос: — Я спрашиваю, Тахлавель — кто это?
— Помощник на кухне, господин, — негромко пробормотала одна из девушек. — Он новенький.
— И чем же он стал так известен, что вы только о нём и говорите? — принц прищурился, не спуская глаз со служанок, и вторая, не поднимая глаз, ответила:
— Он рассказывает истории.
— Истории? — Эйладар удивлённо вскинул брови, но мгновенно его взгляд вновь стал подозрительным и жёстким. — Какие истории он рассказывает?
— Он сам придумывает их, — сжавшись под осязаемым давлением принца, пролепетала девушка. — И рассказывает всем желающим послушать. Ни одна из его историй не повторилась, и каждый раз мы слушаем его как в первый.
Выслушав служанку, Эйладар нахмурился. Он не был удовлетворён её рассказом, но видимо, не оставалось ничего другого, как лично выяснить, что происходит. Новый слуга, придумывающий и рассказывающий истории — что за бред!..
Найти Тахлавеля оказалось несложно. В короткий обеденный час отдыха он сидел на брусчатой дорожке во внутреннем дворе. Рядом стояла метла — как Эйладар узнал позже, обязанности молодого слуги не ограничивались одной кухней: он и на рынок бегал и по другим поручениям в город, и подметал от листьев внутренний двор, и вился подмастерьем у кузнеца да садовника. Не сидел на месте, стараясь тратить с пользой время, интересуясь всем, что происходит вокруг и желая приложить свою руку. Любознательность была первой и ярчайшей чертой Тахлавеля, и в этой любознательности он порой бывал так трогательно наивен и открыт. Но Эйладару лишь предстояло узнать о том.
Сейчас же перед ним сидел паренёк, на вид ровесник самого принца. Белые волосы струились по спине, а глубокие насыщенные синие глаза смотрели куда-то вперёд и вдаль. Одетый в простую неказистую одежду, как и любой слуга, тем не менее он выглядел скорее как какой-то мыслитель и философ, а не слуга. Умиротворённым и безмятежным было его лицо и взгляд, каким он посмотрел на решительно подошедшего к нему принца, глядящего с холодным высокомерием.
— Здравствуй, господин, — спокойный мелодичный голос Тахлавеля первым нарушил мимолётное молчание, и юноша склонил голову, прикрыв глаза. — Что я могу сделать для тебя?
— Я слышал, ты рассказываешь истории, — надменно отозвался принц. — Настолько хорошие, что слуги только о тебе и говорят, — его губы скривились в скептичной насмешке, но Тахлавель, похоже, вовсе не был задет открытым пренебрежением, что демонстрировал Эйладар.
— Не мне судить о том, хороши мои истории или нет, — слуга пожал плечами. — Но если они действительно радуют тех, кто их слушает, то и я сам радуюсь вместе с ними, — Эйладар в ответ лишь громко фыркнул, ничуть не впечатлившись чужими словами.
— Расскажи мне, — властно потребовал он, глядя прямо в спокойные глаза слуги.
Тот лишь улыбнулся в ответ, чуть склонив голову вбок, и задумался ненадолго. После кивнул сам себе, начиная рассказ истории, сочинённой специально для принца.
— Далеко на север от наших земель есть богатая страна. Подземное царство, живущее на драгоценных ресурсах и дорогой руде. Правит этим царством король, которого зовут Подземник. Строгим правителем знал его народ, ценящим силу и презирающим слабость. Но не от эгоизма у короля был суровый нрав, а по необходимости — много веков длилась затяжная обременительная война между его царством и соседним. Соседи жили в той части подземелий, где всегда было сыро, холодно и голодно; в отличие от царства Подземника, их родина выживала в вечной борьбе с подземными тварями и иными лишениями, а потому хотели они получить хотя бы кроху от тех богатств и процветания, что было у соседей. Но Подземник и его подданные не собирались делиться своим благополучием с чужаками ни когда они молили их о помощи, ни когда в последнем отчаянии пошли войной.
Эйладар внимательно слушал размеренный голос, даже незаметно для себя втягиваясь в историю, которую рассказывал Тахлавель. Нахмурился и бесцеремонно перебил его, надменно фыркнув:
— Почему Подземник должен был непонятно с кем делиться благами своего народа? — Тахлавель в ответ лишь таинственно улыбнулся. Он никак не прокомментировал восклицание принца, продолжив с того момента, на котором остановился:
— Война для обоих царств была принципиальной. Для державы Подземника это была необходимость защитить свои земли; для его соседей — вопрос выживания как такового. Вершина отчаяния, которая обернулась катастрофой: Подземник наголову разбил своих врагов. Их царство было разгромлено, а предводители унижены. И без того хрупкая целостность распалась, и народ, разбитый и униженный, распорошился на мелкие кланы, разбредясь по всему подземелью.
Разумеется, великая победа принесла Подземнику великую славу. Народ был горд своим предводителем, слухи о нём разошлись и далеко на поверхности. Король купался в лучах заслуженной славы, и в конце концов она ослепила его. Ведь где есть слава, там незаметно подкрадывается гордыня, и лишь немногим дано заметить её и пресечь.
Великая победа принесла королю уверенность в собственной силе и непобедимости. Он считал, что народ обязан помнить эту победу и почитать его за неё до конца дней. Но постепенно восторг от войны в обществе начал угасать, и подданные хотели вернуться к обычной, привычной и спокойной жизни, отчего король почувствовал себя униженным. Не мог он принять такую реальность и смириться с ней. И тогда начал он сам создавать себе врагов и бороться с ними.
Безумие овладело Подземником, и собственный народ превратился для него во врага. Начали мниться ему заговоры да желания убить его. Многих видных мужей, многих друзей погубил король в слепоте своей. Считал себя великим, самым великим правителем в мире, и за малейшую вину казнил он без суда, сгубив множество невинных душ и разорвав все связи с внешним миром, отрекаясь от союзников.
В конце концов медленно его государство начало приходить в упадок. Нищета и голод пришли в него, ушло благополучие; драгоценности превратились в пустые и холодные стекляшки. Некогда великая страна стала бедной и слабой, такой же, какой когда-то были страждущие соседи, просящие о помощи. И не забывшие ни свои страдания, ни унижения. И когда враг их стал слаб, они решили отомстить ему.
Разрозненные кланы объединились вновь, и когда Подземник того не ждал, ударили в спину, на сей раз с лёгкостью одержав победу. «Непобедимый» король был убит, и лидер их на главной площади показал его отрубленную голову…
Тахлавель замолчал внезапно, и Эйладар едва заметно вздрогнул, озадаченно поморгав. Он настолько погрузился в рассказ, что когда он оборвался, чувствовал себя несколько растерянно. Впрочем, он постарался быстро взять себя в руки и грубовато, тщетно пытаясь скрыть любопытство, поинтересовался:
