— У архиепископов нет приходов, государь, — серьезно сказал мистер Блэк. — У них епархии. Приходы — у священников.
— Строго говоря, архиепископ — также и священник, — задумчиво произнес мистер Ред. — Но собственного прихода ему не положено, а следовательно, для архиепископов эта шутка не очень подходит.
— Видите, ваше величество, как все замечательно устроилось, — сказал мистер Блэк, одарив короля лучезарной улыбкой. — Небольшая поправка — и ваш каламбур вызовет фурор в церковных кругах.
— Я заметил, что вы не смеялись, мистер Блэк!
— Нет, ваше величество. Нам запрещено смеяться над словами королей, сир, иначе у нас ни на что другое времени не останется.
— Ну что ж, по крайней мере, одно в моей власти, — сказал король и подошел к Мау. — Сэр, вы окажете мне честь, присоединившись к моей империи. Должен заметить, что выбор в этом вопросе предоставляется немногим.
— Спасибо, король, — ответил Мау, — но мы…
Он запнулся и взглядом попросил Пилу о помощи.
— Мы не хотим к вам присоединяться, ваше государь. Империя слишком большая, мы в ней потеряемся.
— Но тогда вы станете добычей первого, кто прибудет на остров с полудюжиной вооруженных людей, — сказал король. — Кроме меня, конечно, — поспешно добавил он.
— Да, ваше король, — ответил Мау.
Он видел, как смотрит на него девочка-призрак, и понял, что момент настал.
— Поэтому мы хотим присоединиться к Королевскому научному обществу.
— Что? — Король посмотрел на дочь. Она ухмылялась. — Это ты их научила?
— Папа, наука зародилась на этом острове, — быстро ответила Дафна, — я только дала им нужные слова. Эта идея их собственная. Их предки были учеными. Ты видел пещеру! Все выйдет просто замечательно!
Пилу боязливо перевел взгляд с короля на его дочь и продолжил:
— Когда Королевское научное общество создавалось, король даровал им дубину, столь же полную величественности, сколь и его собственная…
— Величественности? — переспросил король.
— Это был Карл Второй, государь, — шепнул мистер Блэк. — По правде сказать, он действительно заявил, что Общество заслуживает булавы, «по величественности не уступающей моей собственной», и я так понимаю, нам еще повезло, что он не сказал «величественновения».
— …а значит, он считал, что могуществом они равны королям, поэтому мы смиренно… нет, гордо просим принять нас в Общество, — сказал Пилу, покосившись на девочку-призрака. — Мы будем приветствовать всех людей науки как… э… братьев.
— Папа, соглашайся, соглашайся! — сказала Дафна. — Наука объединяет людей всех стран!
— Я не могу говорить за Общество… — начал король, но Дафна была готова. Что толку быть принцессой, если при этом нельзя перебивать короля?
— Именно что можешь, папа. На их здании ведь написано — «Королевское общество»!
— Это ваше общество, государь, — промурлыкал мистер Блэк. — И конечно, располагается оно в Лондоне.
— И мы подарим им золотую дверь, — сказал Мау.
— Что? — переспросила Дафна. Эта подробность оказалась для нее сюрпризом.
— Мы не позволим больше закрыть ее, — с жаром произнес Мау. — Это будет наш дар братьям, которые уплыли так далеко, что в конце концов вернулись обратно.
— Но это же тонны золота! — воскликнул король. — По крайней мере, восемь тонн, я полагаю.
— Отлично, государь, — сказал мистер Блэк. — Победителю причитаются трофеи.
— Только мы не воевали, — ответил король. — Это слишком. Мы не можем ее принять! Они чересчур Добры.
— Я просто хотел заметить, что народ любит, когда короли привозят домой ценные вещи, — сказал Джентльмен Последней Надежды.
— Например, целые страны, — вставила Дафна, сердито взглянув на него.
— Но это же подарок, мистер Блэк. Это не военный трофей, — сказал король.
— Что ж, это весьма удачный, хотя и необычный, исход, — как ни в чем не бывало произнес мистер Блэк.
— И вы нам тоже подарите подарок, — сказал Мау. — Когда многое взято, что-то да вернется. Пилу?
— Большой телескоп, — произнес Пилу, — и лодку размерственностью не меньше «Милой Джуди», и десять бочонков солонины, и инструменты всяческой размерственности. Строительный лес, металлы всяческой разновидственности, книги с картинками и письменами про эти картинки…
Список был довольно длинный, и, когда Пилу закончил, Дафна сказала:
— Папа, это все обойдется не так уж дорого, даже с кораблем. И помни — первое, что они попросили, — это телескоп. Как ты можешь возражать?
Король улыбнулся.
— Я не буду возражать. И даже не буду громко удивляться вслух, если кое-кто поможет им с этим списком. Мне очень понравились «металлы всяческой разновидственности». И ты, конечно, права. Ученые потянутся сюда толпами. Мау, спасибо, оставьте свою дверь себе.
— Нет, — твердо сказал Мау. — Она слишком долго была закрыта, ваше король. Я не позволю ее снова захлопнуть. Но у нас есть еще одна просьба, очень простая. Пусть каждый ученый, приезжая сюда посмотреть на то, что мы когда-то знали, расскажет нам все, что знает он.
— Лекции! — воскликнула Дафна. — Ну конечно!
— И еще чтобы кто-нибудь научил нас врачению, — добавил Мау.
Епископ, про которого все как-то забыли, просиял и, приосанившись, выступил вперед.
— Если я могу вам как-то в этом помочь… — начал он. В голосе звучала надежда.
— Врачению, чтобы людям становилось лучше, — сказал Мау, вопросительно взглянув на Дафну.
— Да, конечно, — отозвался епископ. — Я считаю, что…
Дафна вздохнула.
— Простите, ваша милость, но он имеет в виду не вероучение, а врачевание, — сказала она.
— А, понятно, — печально сказал епископ. — Очень глупо с моей стороны.
— Но имейте в виду, если вы умеете вести дискуссии, Мау это может заинтересовать.
Она посмотрела на Мау, который посмотрел на нее, на Джентльменов Последней Надежды, на короля, на «Катти Рен», а потом опять на нее.
«Он знает, что я уеду, — подумала она. — И очень скоро. Иначе нельзя. Единственный ребенок короля не может жить на острове, затерянном в океане. Мау читает меня как книгу, если бы, конечно, он умел читать. Он знает. Я вижу по лицу».
На рассвете седьмого дня после прибытия «Катти Рен» капитан Сэмсон был готов снова поднять паруса. Корабль уже набрал достаточно провизии для возвращения в Порт-Мерсию, но пилить восемь тонн золота — дело не быстрое, особенно если хочется, чтобы ни одна золотинка не пропала.
Сейчас корабль стоял на якоре за рифом, едва различимый в тумане. Он был похож на игрушку; но при взгляде из Женской деревни все зависит от перспективы.
