- Вот только не надо распевать нам про опасность. Опасности сейчас везде хватает, а рядом с вами мы будем в гораздо большей защищенности, чем за белыми стенами Теллариона. - Подозрительно нахмурила тёмные брови и сделала неожиданный вывод: - Или вы нас за идиоток держите?!
- Нет, ну что ты, что ты! Конечно же, нет! - поспешил заверить разбушевавшуюся девушку мастер Коган беспомощно оглядываясь на учеников. Трей усиленно изображал внезапный приступ кашля, Демиан же удивлял абсолютно непроницаемым выражением лица, в очередной раз доказав свои несомненные таланты на политическом поприще, лишь глаза лучились усмешкой и отчего-то искренней радостью. - Криста, ну как же, ты только подумай, это такое длительное и непростое путешествие… - Если Согрейн рассчитывал на то, что княжну его слова заставят передумать и согласиться с разумными доводами, то очень ошибся. Чтобы понять это, достаточно было одного лишь взгляда на задымившееся платье авалларки и то, как кончики её волос стремительно превращаются в языки пламени.
- К твоему сведению, я не больна! - отрезала девушка, залпом допивая апельсиновый сок, и скривилась. - Фу, ну и гадость!
***
Марина задёрнула плотную занавеску, спасаясь от прямых солнечных лучей, и устало откинулась на удобное сидение. Пусть карета ехала довольно ровно, и маги каким-то загадочным образом ухитрились в несколько раз сократить расстояние до далёкой Сантаны, дорога сильно изматывала своей монотонностью и добивала невыносимой жарой. Кристалина 'радовала' глаз нежно-салатовым цветом лица, ситуацию лишь усугубляла смуглая, оливкового оттенка кожа. Бывшая герцогиня давала себе трезвый отчёт в том, что сама на месте авалларки довела бы магов до белого каления своими жалобами и, не выдержав издевательств над своим несчастным организмом, повернула бы обратно в Телларион. Но благородная княжна лишь сжимала губы и мужественно молчала. Марина сочувственно посмотрела на по доброй воле страдалицу, пересела к ней и обняла подругу за плечи. Авалларка вздохнула, положила ладонь на совсем еще плоский живот.
- Вот ведь маленькая непоседа. В карете укачивает, верхом - вообще молчу. Это есть не могу, от того с души воротит. От любого сильного запаха мутить начинает…
- Маленькая? - переспросила иномирянка, глядя на княжну со смешанным чувством умиления, теплоты и белой зависти.
- Дочка у нас будет, - светло улыбнулась Кристалина, так, как никогда еще не улыбалась на памяти Марины.
- Откуда ты это знаешь?
- Простознаю. Это невозможно объяснить словами. Я всё же ведьма какая-никакая. Придёт твоё время, сама поймёшь…
Марина промолчала. Словно наяву стоял перед ней маленький мальчик с глазами ярко-синего цвета и ясной улыбкой Демиана.
***
Железные горы почти не оставили следа в памяти - настолько велика была усталость. Обратить на себя рассеянное внимание хранительницы единства еще сумели величественные, подавляющие своей монументальностью и грандиозностью подземные дворцы - многоуровневые, вытесанные в твердейшей скальной породе, с отшлифованными до зеркального блеска поверхностями и потолками, теряющимися где-то высоко-высоко. С многоголосым эхом, навечно заплутавшим в огромных залах, старинной резьбой по камню, кое-где от времени почти стёршейся, сгладившейся до полной неразличимости. Короли древности, легендарные герои, сюжеты из седых преданий, давным-давно отгремевшие сражения… Вызывающая, порой до вычурности роскошь - гномы не считали зазорным демонстрировать свои безграничные богатства. Повсюду золото, густое сияние сапфиров, изумрудов, рубинов, дразнящее посверкивание невероятно крупных, отборных бриллиантов. И всё это на виду, так и бросается в глаза, до рези, до головокружения, сбивает с ног, дурманит рассудок, слепит своей аляповатой, агрессивной красотой. И везде - камень, камень… Драгоценный, полудрагоценный, голая скала. Холодно, мрачно, грубо. А потом стало… Тяжело. Морально тяжело. Почти физически. Давит на грудь, на сознание сама мысль о том, сколько тысяч тонн над головой застыли в шатком, опасном равновесии. Как глубоко ты оказалась под землёй. Невыносимый прессинг, ощущение такое, словно бы похоронили заживо в гигантском гранитном саркофаге, из которого нет никакого выхода. Жутко. Марина не могла бы даже уверенно ответить, сумела ли она уснуть сама, сморённая усталостью, или же ей помогла целительная магия Демиана. В любом случае, первым, кого она увидела, открыв глаза, был молодой Магистр, на чьих руках она и забылась глубоким сном без сновидений. Вновь мерно поскрипывали колёса кареты, настырные солнечные лучи пролезали внутрь даже сквозь тяжёлые тёмные шторы, а Кристалины рядом с ними не было. Демиан чуть улыбнулся и легко поцеловал сонную девушку. Сквозь всё глубже и глубже затягивающую в мягкую бархатную темень дрёму, Марине чудилась тихая печальная песня на незнакомом языке. Приятный мужской голос с едва заметной хрипотцой обволакивал, убаюкивал пронзительной нежностью с горьковато-полынной ноткой грусти. Мелодия эта не покидала её даже во сне. А когда она окончательно проснулась, Демиан исчез, зато повеселевшая и отдохнувшая Кристалина с удовольствием поведала подруге о том, что соглашение с гномами было достигнуто на удивление легко. Король Уркаст в обычно несвойственной ему прямодушной манере поставил на место политическую группировку, известную своим упрямым закосневшим консерватизмом, и слушать не желающую хоть о каких-нибудь преобразованиях. Похоже, что эти важные, раздутые от чрезмерно развитого чувства собственного достоинства (а также от невоздержанности в употреблении пива) седобородые гномы были твёрдо убеждены, что Железные горы как стояли с незапамятных времён, так и стоять будут до конца вечности, а чудовища, которыми их пугает возмутительно молодой Магистр, им же самим и придуманы, лишь бы взбаламутить молодёжь и отвлечь от действительно важных дел на благо общин. Дескать, пускай подлунные соседи сами разбираются со своими якобы серьёзными проблемами, а их, почтенных гномов, во всё это не впутывают, так как то, что происходит на поверхности, их нимало не касается и не трогает. Демиан на протяжении всего этого выступления не проронил ни слова, лишь презрительно хмыкнул и пообещал подумать над высказанным ему весьма оригинальным предложением сначала отрастить бороду и обзавестись внуками, а потом уже беспокоить степенных старейшин своими мальчишескими глупостями. Правда, он очень сильно сомневается в том, что Предел подождёт до тех пор. Выслушав напыщенную речь подгорных мудрецов, король покорнейше попросил слова. Получив же милостиво предоставленное оное, обвёл внезапно притихших советников неласковым взглядом и в весьма невежливой форме посоветовал им самостоятельно заткнуть свои фонтаны мудрости, иначе… Пока гномья аристократия силилась обрести хотя бы крупицы утраченного достоинства, Уркаст обратился к одному лишь Магистру. Никто не понял, о чём они говорили, и что значило это 'Ну, теперь мы, можно сказать, квиты. Тогда ты отказался от награды, но сейчас я готов отплатить тебе за добро'. Лишь потом Трей объяснил авалларке, что восемь лет тому назад, выполняя, наверное, пятисотое по счёту 'простенькое' задание тогдашнего Магистра (который, впрочем, сам бы вряд ли сумел внятно ответить, на кой ему понадобились три пары лап хладов*?), Демиан совершенно случайно столкнулся на Замёрзшем перевале с насмерть перепуганным мальчишкой - 'Так вот пришлось Дему не только самому оттуда ноги уносить, а еще и пацанёнка вытаскивать'. Тогда юный ведьмак даже и не подозревал о том, что спасённый им от страшной смерти маленький гном - единственный и горячо обожаемый сын и наследник подгорного короля, да и не важно это было для него - не мог он поступить иначе. Жизни любимой жены и троих детей правителя унесла беспощадная глубинная лихорадка*, помиловав лишь самого младшего. Едва найдя в себе силы справиться с невосполнимой утратой, Уркаст поклялся никогда больше не жениться, а сына берёг пуще зеницы ока. Участь тех заговорщиков была поистине ужасной… А молоденького черноглазого парня король, как видно, запомнил…
