"Как жаль, что рядом нет господина Северина! Вот с кем я сейчас посоветовалась бы!" — подумалось ей в тот момент.
Вскоре наемники отправились осматривать место ночлега, и дочка знахаря осталась одна, ей совсем не хотелось вставать и куда-то идти. Она смотрела на темнеющее небо, накрытое сотканным из серых облаков покрывалом, и размышляла о поездке. Ее не могло не радовать то, что за все время пути до Зазорного, никто из наемников ни разу не пожаловался на усталость, никто не предложил плюнуть на все и вернуться в Синельск или обратно в Ярое. Но больше всех ее удивлял Растрепай, который наконец-то перестал ныть и жаловаться на злодейку-судьбу.
"Каким образом исчез господин Белозор? Почему же не смог защитить себя? — Этими вопросами Яська задавалась со дня исчезновения учителя, но так и могла найти на них ответа.
"А если его убили? — Она прогнала эту кольнувшую ее сердце мысль: — Ну нет! Не такой он человек!"
За проведенное в обществе мага время, юная чародейка поняла, что он обладает даром или, скорее, везением выпутываться из всевозможных переделок с ловкостью скользкого угря…
— И-ишь! — в сторонке раздался скрипучий голос.
Неподалеку, по обочине ухабистой дороги, шел старик со старухой. У каждого в руках находилось по стопке хвороста, на шеях — по деревянному оберегу, которые по виду напоминали тот, что был у местного мельника.
— Вот молодежь нонче пошла! Сопли зеленые до пояса висят, а все туда же!
Эти слова, как показалось юной чародейке, изрекла старушка. Так оно и было, потому что следом раздался мужской кашель и произнесенная хриплым голосом фраза:
— И не говори, мать! Нацепят на попы орудия всякого и хоть трава не расти! Все лезут и лезут! Покойникам на потеху!
— Ты, родимый, гляделками не лупай! — прокряхтела бабка в сторону Ястребинки. — Беги к мамке пока ноги целы. И в пояс поклонившись, прощенья испроси, да вели хворостиной отходить тебя хорошенько!
Ученица мага улыбнулась тому, что с самого Синельска ее принимали за мальчишку. Впрочем, этого ей и хотелось: никаких лишних вопросов и недоуменных взглядов.
— Мать, за что хворостиной-то? — не понял дед.
— А впрок! — не растерялась сторонница телесных наказаний. — Нешто с ними по-хорошему сладишь!
Яське наскучили нотации незнакомых пожилых людей, она поднялась с лавки и пошла искать наемников. Оставшись на пустой улице, дворняга посмотрела вслед ворчащим старикам, поскребла задней лапой ухо, щелкнула зубами в попытке поймать блоху, а затем потрусила к хозяйскому дому.
Ястребинка проснулась от воя собак. Прошло несколько минут, прежде чем она услышала странный скрежет, как будто кто-то вытаскивал из ножен меч, при этом, прилагая большие усилия. Среди кромешной темноты сарая подобные звуки казались более чем зловещим. Наколдованная магическая сфера, касаясь бледным светом щербатых, покрытых паутиной досок сарая, воспарила ввысь и в итоге зависла на уровне седых от пыли балок. Несколькими секундами позже, в сторону вспыхнувшей сферы полетел меч Растрепая, в то время как сам владелец преспокойно посапывал, уткнувшись лицом в сено. Меч прошил воздух и точно выроненный из внезапно ослабевших, невидимых рук со звоном упал на деревянный настил. Юная чародейка вскочила, напряженно озираясь по сторонам. От звона упавшего меча пробудился сын поляра:
— Что, снова по коням?
— Талька, здесь кто-то есть! — прошептала взволнованная Ястребинка.
Наемник привстал, опираясь на локоть, другой рукой он подтянул к себе ножны. Но все, что услышал Таль — это вой собак. В отличие от дочери знахаря, он видел опасность лишь при ее непосредственном проявлении.
— Подумаешь, — пожал плечами наемник, — собаки на луну воют…
Стоило ему произнести эти слова, как чьи-то невидимые пальцы вцепились в его шею и Талька принялся хватать руками воздух, пытаясь оттолкнуть от себя обидчика, но все было безрезультатно. Перед глазами все поплыло, он быстро ослабел. И если бы Ястребинка не сообразила применить заклинание Полудня, позволяющее обнаружить любую невидимую сущность, то исход разворачивающихся событий мог иметь самые плачевные последствия. В заполнившем сарай молочно-синем свете, проступили угольно-черные сгорбленные силуэты с несоразмерно длинными руками.
"Видимый противник — залог удачного исхода боя", — любил повторять Северин, но сейчас от этой всплывшей в памяти Яськи фразы было ни горячо ни холодно.
Она с ужасом обнаружила, что помимо вцепившейся в горло Тальки первой фигуры и второй, которая подбиралась к крепко спящему Растрепаю, есть и другие. Они медленно просачивались сквозь дверные щели.
— Черные навии! — юная чародейка опознала потревожившую их безмятежный сон нечисть.
Это были духи, которым не нашлось места в мире упокоенных душ и которые по какой-то загадочной причине, обитали именно в Зазорном. Вероятно, появление подобной напасти было каким-то образом связанно с обширным погостом, расположенным в непосредственной близости с селом. Во времена жарких боев между эльфами и людьми именно навии являлись излюбленными помощниками наемных магов, так как подобная нечисть подчинялась магам первого уровня и обладала преимуществом нападать на врага ночью, когда стычки, как правило, прекращались. Война канула в небытие, имена тех, кто воевал почти забылись и только навии служили ужасающим напоминанием о былых временах. Правда напоминание это шло не по адресу, то есть не к тем, кто затеял эту баталию, а к ни в чем не повинным жителям Зазорного.
Со временем жители села не то чтобы перестали бояться, а, скорее, немного привыкли к опасному соседству. Многие селяне давно разъехались по городам и другим селам. Переселенцы, конечно же, жаловались на полную страхов жизнь в Зазорном, но их мрачные рассказы принимались слушателями за страшилки.
Более смекалистые и стойкие, те, которые остались на земле предков, посоветовались, скинулись на захудалого знахаря, и тот изготовил им уйму простеньких, но вполне действенных оберегов. Всех, тех, кто носил на шее оберег, навии словно не замечали. Кому действительно приходилось несладко так это заезжим путникам.
Иногда в село наведывались "охотники за приключениями", этакие скептики, намеревающиеся, во что бы то ни стало разоблачить мрачную славу Зазорного, заодно и прославиться. Но всех, как случайных, так и не случайных путников ждала одна и та же участь. Каждое утро похожая картина: безжизненное тело, которое селяне закапывали на своем обширном погосте. По началу местные жители очень даже сочувствовали горе-путешественникам, искренне отговаривали от ночевок в селе и некоторые из гостей даже слушались и уезжали. Но таких были единицы. Через какое-то время селяне решили вновь пожаловаться Руизу и просили грамотного старосту "написать послание в главный город Перелог". Но летнесторонец Руиз плевать хотел на подобные жалобы. По прошествии нескольких лет, окончательно убедившиеся в своей ничтожности селяне озлобились и перестали предупреждать о навиях. Мол, разбирайтесь сами как хотите, вы сами по себе, а нам и с оберегами неплохо.
