Сьюманс проворчал:
– Он сумасшедший, может и пойти до конца…
– …восхочет проверить, – договорил Сьюманс. – Он самый упорный.
На каменном заборчике напротив солнца возникла фигура, потому я не сразу рассмотрел на лице Тиграта Вдумчивого кровавую ссадину, растрепанные седые волосы и что одежда порвана на плече.
Он бодро спрыгнул на пол, глаза блестят задором, движения нервно-суетливые, словно старается побыстрее запихнуть в карманы горку золотых монет.
Поклонившись мне с тем уважением, которое никогда не демонстрировал, он сказал прочувственно:
– Сэр Ричард… я потрясен!
– Вы смелый человек, – сказал я.
Он отмахнулся.
– Да опасности не было…
– Я не про опасность, – сказал я. – Ваши соратники в случае неудачи смеялись бы и над вами.
Он криво улыбнулся.
– Это да, как-то не подумал. Но теперь и триумф у меня!.. Ох, простите…
– Триумф в самом деле только ваш, – сказал я торжественно. – Я ведь все это знал! Простите, в нашем королевстве это игра для детишек. Так всегда с открытыми источниками. Будет время посвободнее, я научу вас вещам посложнее и поинтереснее.
Он охнул и чуть не задохнулся от обуявшей жадности все немедленно увидеть, попробовать, проверить и познать. У остальных глазки тоже загорелись.
И только Тиларет Стойкий почему-то потемнел лицом, отступил на пару шагов и смотрел исподлобья.
Я спросил любезно:
– А вас не впечатляет?
Он процедил сквозь зубы:
– Еще бы. Впечатляет. Та легкость, с которой вы обвели вокруг пальца этих… стареющих детей!
Я, все еще счастливый от успеха демонстрации, спросил почти беззаботно:
– Вы о чем, Великий?
Он проговорил почти злобно:
– Они даже не понимают! Как дети, в восторге от новых игрушек, что вы им подкинули, но не понимают… не понимают, что это начинать снова с пещерных времен!
Я стиснул челюсти, возразить нечего, остальные маги перестали улыбаться и смотрят очень внимательно.
Я наконец развел руками.
– Вы сгущаете краски.
Он крикнул:
– Тогда скажите вы сами! Честно скажите. Сколько пройдет времени от этого вашего монгольфье до багеров? Только правду!
Взгляд его пронизывал меня, как солнечный луч тонкий лист на дереве. Я помялся, промямлил:
– Конечно, долго. Однако…
– Как долго? – потребовал он.
Я ответил хмуро:
– Несколько столетий.
– А не тысячелетий?
Я ответил недовольно:
– Не думаю. Можно управиться раньше. Я полагаю, что…
Он прервал резким визгливым голосом:
– Меня не устраивают даже столетия!.. Даже десятилетия, вы понимаете? Я хочу все и сразу!.. А не это медленное вскарабкивание со ступеньки на ступеньку по лестнице, вершина которой в облаках!
Сьюманс заметно помрачнел, остальные маги тоже растеряли веселье. Похоже, в эйфории не сразу подумали о сроках. А Тиларет Стойкий как будто прочел мои мысли, лицо стало жестким.
– Одно дело, – отрубил он лязгающим голосом, – совершенствовать себя и свои знания, другое – тащить наверх к высоким знаниям все это стадо, именуемое человечеством!
– Но когда наверху человечество, – сказал я, – то вы можете подняться еще выше, чем сейчас! Намного выше.
Он вперил в меня бешеный взгляд.
– Вы что, прикидываетесь? Это будем уже не мы! Это будут другие маги!
Я вздохнул, развел руками.
– Но это единственно надежный путь.
– Я не боюсь рисковать! – крикнул он. – Но я хочу всего и сразу!.. Сегодня!.. А не через тысячу лет!
Я чувствовал на себя взгляды магов, вопрошающие и требовательные, но я только снова развел руками.
– Думаете, мне все и сразу не хочется?..
Он сказал саркастически:
– Похоже, вам хочется чего-то другого!
– Нет, – возразил я, – всего и сразу тоже хочу, но как раз это желание детей. Взрослые понимают, что так не бывает. Нужно много и упорно трудиться. К тому же у нас есть нехорошие прецеденты… Маги всегда хотели всего и сразу! И к чему это приводило?.. Снова начинали с пещер…
Они переглядывались, поколебленные, но Тиларет Стойкий с самым непреклонным видом покачал головой.
– Нет!.. Я – человек, а не муравей. Это он о себе не думает, а только о своем обществе, а я верю, что могу открыть великие тайны и получить неограниченную мощь…
– Для себя? – спросил я.
Он фыркнул.
– Для себя было бы слишком мало. Я сумел бы наделить и других.
Я чувствовал усталость, обвел взглядом остальных. Они вроде бы на моей стороне, понимают, взрослые все-таки, хотя им тоже не хочется расставаться с мыслью, что хорошо бы все и сразу.
– Обдумайте, – сказал я, – поговорите, обсудите… Мы ведь свободные люди? В дискуссиях выясняется истина. А я поспешу к своим, а то дел выше крыши.
Я подошел к краю площадки, улыбнулся еще, как маг магам, оттолкнулся и прыгнул. В птеродактиля я велел себе начать превращение за секунду до того, как ноги оторвались от каменной ограды.
Почти сразу распахнутые крылья подхватили и удержали, как туго надутый воздухом матрас. Я чуть попланировал, высматривая, в ту ли сторону, затем взмахнул пару раз, вроде бы крылья отрастил крепкие, вытянулся в струну и понесся быстро и мощно в сторону лагеря.
Перед сражением каждый план хорош, после сражения каждый план плох, но я после общения с магами чувствовал, что сделал даже больше, чем рассчитывал. И если кто-то может лучше, ради бога, но я выложился весь. Если они и сейчас отвернутся, то даже и не знаю, не хотелось бы войны с неясным исходом. Пусть звездной Мощи уже нет, однако их опыт, накопленные амулеты, талисманы, умение пользоваться заклятиями… Я вывернусь из-под удара, верю в это, но мои люди?.
Граф Ришар собрал совещание, бегло посетовал, что нет не только герцога Ульриха, но и герцога Готфрида. Я ощутил неловкость, герцог Готфрид по рангу и воинскому весу должен бы обязательно присутствовать на подобных совещаниях, но дважды отказывался под различными предлогами, и я его понимал. Отношения отца и сына редко бывают притертыми, а здесь ситуация осложняется тем, что мы оба герцоги, а руководит вторжением сын, отец же вынужден выполнять его команды.
И если это как-то скрадывается на поле битвы, но замечаемо в раскованной атмосфере совещаний и обсуждений, что и как делать, кому и где.
Сэр Альвар бросил в мою сторону быстрый взгляд и сказал громко:
– Герцог Готфрид ведет брабандцев в сорока милях слева!.. Если он приедет на совещание, то может и не успеть на битву.
– В ближайшие три дня битвы не планируем, – ответил граф Ришар строго.
Сэр Альвар сказал учтиво:
– Да-да, граф, я полностью с вами согласен! Жаль только, что битвы не слушаются наших планов.
Граф Ришар нахмурился, кто-то сдержанно хихикнул, я промолчал. При всей его сдержанности герцог Готфрид Валленштейн Брабантский успел, несмотря на недолгое пребывание в войске, снискать уважение как среди военачальников, так и простых воинов. Среди первых – как мудрый рассудительный полководец, умело расставляющий отряды, не забывающий прикрывать обоз, держать в засаде ударный полк. Воины с ликованием бросаются за ним, когда он с развевающимися седыми волосами мчится на огромном рыцарском коне на острие бронированного клина и лично проламывает оборону противника, щедро раздавая удары направо и налево.
