Сэр Альвар сказал учтиво:
– Да-да, граф, я полностью с вами согласен! Жаль только, что битвы не слушаются наших планов.
Граф Ришар нахмурился, кто-то сдержанно хихикнул, я промолчал. При всей его сдержанности герцог Готфрид Валленштейн Брабантский успел, несмотря на недолгое пребывание в войске, снискать уважение как среди военачальников, так и простых воинов. Среди первых – как мудрый рассудительный полководец, умело расставляющий отряды, не забывающий прикрывать обоз, держать в засаде ударный полк. Воины с ликованием бросаются за ним, когда он с развевающимися седыми волосами мчится на огромном рыцарском коне на острие бронированного клина и лично проламывает оборону противника, щедро раздавая удары направо и налево.
Я слушал похвалы со сдержанным ликованием, стараясь не показывать виду, что ах как здорово, это же мой отец, вообще-то как же иначе, я же сам орел хоть куда и хоть кого…
Оставив графа Ришара с военачальниками уточнять мелкие детали уже утвержденного мною плана, я вышел на свежий воздух и велел подать коня.
Шатер герцога Ульриха расположен в десяти милях от основного лагеря, там стоят ундерлендцы, по пышности и великолепию он превосходит мой. Лорды уязвленно бурчали и настойчиво подталкивали меня к тому, чтобы разрешил поставить для себя еще величественнее. Самый-самый должен быть у верховного сюзерена, как же иначе, по шатру и уважение…
Я пронесся на Зайчике бодрым галопом через их лагерь, меня окликнули несколько раз, но не останавливают, даже узнают издали по коню и громадному псу.
Богато одетые оруженосцы молча ухватили Зайчика под уздцы. Я спрыгнул на землю и услышал через стенку из тонкого шелка приятные звуки лютни. Красивый мужской голос пел о неразделенной любви, кто-то подпевал, невыносимо фальшивя.
Один из слуг со всех ног ринулся в шатер, другой поклонился и спросил почтительно:
– Вас проводить, сэр Ричард?
Я нахмурился, даже для рыцарей я «ваша светлость», потом сообразил, что герцог тоже его светлость, слуга молодец, вовремя сориентировался и, хотя пошел на некоторое нарушение, но не поставил меня рядом с его хозяином, хотя мог бы, да…
Двое телохранителей у шатра откинули полосы ткани в обе стороны. Я шагнул через порог, оруженосец еще докладывает о моем прибытии, герцог в расслабленной позе полулежит в кресле, лениво наблюдая за танцующей женщиной, а красиво одетый юноша перебирает струны лютни и поет нежным, как у юной девушки, красивым голосом.
Завидев меня, герцог поднялся, величественный и внушающий, лицо осветилось сдержанно приветливой улыбкой.
– Сэр Ричард…
– Сэр Ульрих, – сказал я, – по всей занятости, я давно уже не заглядывал к вам в лагерь, о чем весьма сожалею.
Он прогудел трубным голосом:
– Еще бы!.. Мы продвигаемся столь успешно и быстро, что куда уж ходить друг к другу в гости!.. Позвольте угостить вас, сэр Ричард? Садитесь вот сюда, здесь удобнее…
Я отметил с благосклонностью, что кресло уступил свое, хотя они все одинаковые, но это знаковый жест. Музыкант и девушка молчаливо и понятливо исчезли.
Кресло оказалось мягкое и чрезвычайно удобное, герцог сел напротив.
– Хорошо здесь у вас, – заметил я.
Шатер внутри напоминает королевский дворец пышностью и великолепием. Стол из дорогих пород дерева, резные ножки в виде мифологических фигур упираются в роскошный ковер, кресла как будто украдены из летней резиденции императора, под стенами застыли в почтительной неподвижности пышно одетые в дорогие ткани прекрасные пажи.
Прекрасно вышколенные, они даже не повели глазом в мою сторону, не то чтобы кланялись и говорили почтительные слова.
Герцог смотрел вопросительно, я отмахнулся.
– Разве что немного вина… Хотя нет, позвольте я угощу вас.
Герцог с одобрением смотрел, как появляются чаши с вином, взял свою, сделал глоток, улыбнулся.
– Прекрасно! Незаменимое умение для воина.
– Вообще для мужчины, – ответил я с понятным намеком.
Мы оба поржали, как два коня, если мужчины любой разговор не сворачивают на женщин, с ними что-то не так, нездоровые какие-то, у нас война и женщины – на первом месте.
Мы некоторое время смаковали холодное вино, в такую жару это просто дар небес, герцог посматривал на меня с благодушным покровительством, все-таки я младший по возрасту, хотя тоже герцог, но это как-то не совсем герцог, или же герцог низшего ранга, если бы среди герцогов существовали ранги. Одно дело – герцог из рода герцогов, где отец, дед и даже прадед были герцоги, другое – выскочка, только что произведенный в герцоги.
И хотя вроде бы стать герцогом за заслуги как бы достойнее, однако же в определенных кругах, где больше ценится порода и родовое воспитание, отдают предпочтение наследственному герцогу.
Я осушил кубок до дна, хотел было наполнить снова, но решил, что повод не совсем, как-нибудь в другой раз, поставил на столешницу и прямо посмотрел на герцога.
– Меня всегда восхищало ваше умение, – сказал я, – удерживать власть в Ундерлендах в своей длани, даже когда туда прибыл Его Величество король.
Он самодовольно улыбнулся.
– Все лорды мне верны. Многие просто обязаны, другие связаны клятвой чести, обетами, обязательствами. У Его Величества просто нет такой поддержки… в Ундерлендах.
– И в Брабанте, – сказал я. – Ему верны только в Сен-Мари, да и то в открытую за него выступать не решаются.
Он сказал одобрительно:
– У вас крепкая рука.
Я сказал с неохотой:
– Крепкая рука говорит о слабых мозгах.
Он вскинул бровь.
– Простите?
– Мудрый правитель не нуждается в силе, – пояснил я, – чтобы удерживать власть в королевстве. В своем королевстве! Я же чувствую, что мой трон из острых мечей.
Он усмехнулся.
– Ну, это не так уж и плохо, когда армия вас обожает.
Я спросил в упор:
– Вы в каких отношениях с герцогом Готфридом?
– Вашим отцом? – переспросил он с удивлением. – Это в высшей степени достойнейший человек, правитель, воин. Его чтит и уважает весь Брабант, у него много сторонников в Сен-Мари, а в Ундерлендах он популярнее Его Величества!.. Кроме того, нас с ним связывает старая дружба…
– …и орден Марешаля, – добавил я в тон.
Он посмотрел на меня в упор.
– Теперь больше шансов на его возрождение, не так ли?
Я взял кубок, сосредоточился. В руке заметно потяжелело, темно-красное вино поднялось почти до краев. Герцог смотрел с интересом, я не стал притрагиваться к его кубку, только очень ярко представил, что там появляется добротный марочный коньяк, вкус помню хорошо, задержал дыхание и всеми силами потребовал, чтобы в кубке герцога появился именно он…
Ноздри уловили сдержанный аромат, я перевел дыхание и сказал герцогу почтительно:
