К моменту, когда мы с Кармелией вышли из последней палатки, ноги подкашивались, икры взрывались от боли, голова гудела как чугунный котел.
Мы вынырнули в поле и ахнули – наступила глубокая ночь. Мы провозились во вражеском лагере больше суток!
Вот почему мы с Кармелией четырежды перекусывали сушеной рыбой, мясом и хлебом – традиционным сухим пайком для выездов. Обычно я никогда им не пользовалась. Но сегодня мы с маргонкой уничтожили все подчистую. Только сладкие батончики да кексы отдали детворе.
Ребятишки уплетали лакомство за обе щеки, делились со всеми, и на душе потеплело.
Сиреневый туман вился вокруг ног, ложился возле палаток, словно диковинный цветной снег. Собирался возле костров, и рыжие локоны пламени подсвечивали его оранжевым.
Звезды уже завели в небе свои чудные хороводы, убывающие Луны становились все ярче.
Солнце перестало нещадно палить, но жара почти не спала.
– Тоже потеряли счет времени? – окликнул нас Вагр, выходя из воинской палатки.
– Мы забираем тяжелых и едем домой, – ободряюще крикнул Рик, показываясь вслед за драконом.
***
Шейман и четверо самых крупных, явно неплохо пролеченных и прокачанных энергией жизни белых вербера погрузили больных в специальный отсек машины.
Генерал пружинистой походкой вышел провожать нас.
Он больше не выглядел больным и усталым, совсем не хромал и без усилий орудовал раненой рукой. Грузный, массивный вербер двигался легко, гибко, почти как наши вертигры.
– Спасибо вам, – сказал он только, и когда мы все, включая Мурашку, запрыгнули в машину, добавил: – Я жду вашего поединщика. Обещаю, что он не погибнет в этой схватке.
Звучало так, словно он клялся. Вагр выглянул из машины, окатил белого вербера удивленным взглядом. Рик поддернул дракона назад, в кабину и высунулся из дверей сам.
– Спасибо, я понимаю, – произнес с благодарностью. Генерал кивнул, почти отдавая честь, двери захлопнулись, и машина взмыла ввысь.
– Чего тебе вздумалось играт в благородство? – недовольно проворчал Вагр, усаживаясь рядом с притихшей Кармелией. – То же мне! Он типа нашего воина пощадит!
– Ты не понял, – устало и тихо произнес Рик. – Он поклялся, что даже ради спасения собственной жизни не будет убивать нашего поединщика. По-моему это вызывает уважение.
Вагр пожал плечами, проворчал что-то о безумных клятвах нижних и о том, что не зря «желтый дом» зовется желтым – немытая шерсть белых верберов как раз такого оттенка. Добавил про то, как низко надо поклониться захватчикам за обещание не убивать, и замолк, потому, что Рик не ответил ни слова.
Я посмотрела на василиска, и на лице его ясно читалось – Рик уже знал, кто сразится с вражеским поединщиком. И это явно вербер, и мы его хорошо знаем.
– Маллес? – удивилась я.
Рик вскинул бровь и уставился непонимающим взглядом.
– Они хотят выставить против белых Маллеса? – уточнила я.
Вагр обернулся, голова Шеймана просунулась между нашими с Риком креслами, Кармелия приподнялась, глядя на нас через спинку своего кресла, Латифа затихла.
Мурашка запрыгнул на кресло рядом со мной, свернулся калачиком и, как ни в чем ни бывало, закрыл глаза, погружаясь в дрему.
– Да ладно! – воскликнул Вагр и рубанул руками по воздуху. – Не может такого быть!
– Не может, – согласился Рик. – Они планируют выставить Раттибора.
Я вспомнила этого курчавого громилу. Он не выглядел таким же массивным, громадным, как некоторые верберы, но силой и ловкостью превосходил многих. Вспомнилось мне и то, что именно с Раттибора – с провозглашения его альфой приграничного племени – и начались наши приключения. Тогда рухнул без сознания пораженный нижней магией Маллес и… все закрутилось. Круг замыкался, и в этом мне виделась рука провидения.
Почему-то от мысли, что именно Раттибор сразится за нас в поединке, в душе разлилось удивительное спокойствие. Я не желала поражения нижним. Не хотела прогонять их туда, откуда женщины и дети прибыли настолько измученными, истощенными.
Но почему-то казалось неправильным, неуместным, чтобы вражеский генерал победил местного воина.
Тогда я еще не понимала – отчего, невзирая на все противоречия, внутри зрела и росла уверенность, что все закончится хорошо. Для всех, и для нижних, в том числе.
Лишь позже, на следующий день, после поединка я наконец-то расшифровала послание шестого чувства.
***
Уже через несколько минут после отбытия из вражеского лагеря меня сморило.
Я легла на колени Рика, и отключилась.
Спокойствие, ощущение, что впереди – хорошие, благодатные времена, совершенно расслабили, и сон пришел на удивление глубокий.
Я пропустила все. Как машина подлетела к больнице, как выгрузили тяжелых, детей и беременных, как Рик перенес меня в свой автомобиль, и как мы добрались домой.
Проснулась я уже в нашей с василиском кровати, рядом с Риком. Метнула быстрый взгляд на часы и пораженно заморгала – пунктирные цифры сообщали, что уже двенадцать дня.
– Ри-ик! – воскликнула я, вскакивая с постели, чувствуя, как сердце припускает все быстрее, а в голове – полная сумятица. – Мы пропустили дежурство? И схватку?
Василиск открыл глаза, сладко зевнул и уложил меня назад.
– Успокойся, Сами. Схватка будет в два, а дежурство нам обменяли – на дневное. За почти суточный выезд. Просто некоторые… хм… проспали все новости… Послезавтра вернемся в колею. Но ты права! Вставать надо побыстрее. К пол второму нас ждут в больнице. А в два – знаменательный поединок. Вставай, я согрею завтрак.
Мы выбрались из постели почти одновременно, но, как и прежде, мне было не угнаться за василиском.
Вот когда еще раз поблагодаришь судьбу за несколько ванных комнат в доме!
Пока принимала душ, приводила себя в порядок, Рик сварганил омлет и заварил чай…
…Ровно к пол второму машина василиска опустилась возле больницы.
Неподалеку от дверей то ли ждал нас, то ли нежился на солнце Мурашка. Стоило приблизиться, кот потерся о ногу и зафырчал. Я потрепала пушистую голову, почесала за ухом, и Рик хмыкнул:
