— Да, уж, я бы не смог.
— А-а, чего вспоминать, дело прошлое. Расскажите лучше, куда путь держите?
— Вот, в прошлом году голодно было, и мы в армию подались. Повоевали немного в Штангорде, теперь отпуск за отличную службу получили. Хотим посмотреть, где и как люди живут, выбрать место для поселения после службы, а то, нет никакого интереса в степи торчать.
— Это правильно, — староста приосанился, — и скажу вам так, робяты, лучше чем у нас, места вы не найдете. Мое слово для районного тутуки кое-что значит, и если проставитесь хорошо, то поспособствую вам.
— Благодарствуем, — склонил я голову. — Осмотримся, и тогда уже решим.
— Осмотритесь, конечно, как же без этого. Что в мире творится, воины? Слышал, что войска кагана славную победу одержали?
Меня чуть на смех не разобрало, а Гордей не удержался и все же прыснул.
— Да, как сказать, победа была, но мы были вынуждены отступить. Однако на следующий год пойдем снова, и добьем штангордцев. У вас как, есть желающие в войско кагана записаться?
— Нет, — Гершвин Скотс горделиво приподнял бодбородок, — наш городок освобожден от воинской повинности по ходатайству районного тутуки Соломона Пыцапа. В нашем городке не абы кто живет, и наше дело войско кормить, а не служить в нем. Мы скотины много выращиваем, огородничаем, бортничаем, рыбу ловим и засаливаем. Нам за это почет и уважение от мудрого Соломона Пыцапа.
— Понимаю, — мой кивок означал согласие, и теперь, я в самом деле понимал, куда мы попали.
— Курицы, — вновь выкрикнул староста. — Накрывайте на стол.
— Идем, хозяин, идем, — две девчонки, как две капли воды похожие друг на друга, выметнулись с кухни и сноровисто накрыли на стол.
Мы спокойно ели, вели разговор, а я уже прикидывал, как бы сказать старосте, что мы не остаемся на ночевку. Нужен был благовидный предлог, но я его не находил, тем более что на улице смеркалось, вновь зарядил холодный осенний дождь, и было бы странным, если бы мы покинули дом Скотса.
Тем временем к старосте зашли гости, трое мужиков, насколько я понял, таких же, как и староста, справных рахдонских работяг, и Скотс выставил на стол баклагу самогона.
— Выпьем, — он разлил в кружки всем присутствующим вонючую жидкость, — за наше благословенное житье, и возблагодарим кагана Хаима, да будет ему всегда хорошо и весело, за нашу долю.
Все дружно выпили, хекнули, закусили, и тут староста заметил, что наши кружки так и стоят нетронутыми. Скотс спросил:
— А вы, чего не пьете? Брезгуете или за кагана выпить не хотите?
— Мы совсем не пьем.
— За кагана Хаима пьют все, — выкрикнул один из горожан.
— Да! Пейте! — поддержали его остальные.
— Нет, мы не пьем.
Староста уставился на нас подозрительным взглядом и, подтягивая к себе со стола не малых размеров тесак, которым разделывал мясо, произнес:
— Подозрительные вы ребятки, а ну, покажьте документ проездной печатью армейской. Нас на мякине не проведешь, порядок знаем.
— Гордей, бей предателей! — выкрикнул я и, рванув из ножен свой "иби", вогнал его в руку старосты.
Тот взвыл, резко потянул руку на себе, и раскроил припечатанную к столешнице ладонь пополам. Не давая остальным ублюдкам опомниться, я схватил тяжелую глиняную баклагу с самогоном и впечатал ее в лоб ближайшего гостя. Сосуд разбился, вонючая жидкость разлетелась вокруг, гость отвалился к бревенчатой стене, а мне пришлось броситься на помощь Гордею, который схватился с другим предателем своего народа. Вскочив на лавку, где мы сидели, ногой ударил здоровенного мужика, который одолевал Родана, и попал удачно, в висок. Вряд ли убил, но вырубил точно.
Пока разбирались с этими противниками, один из гостей с криками выскочил на улицу, сунулись, было за ним следом, и чуть не напоролись на вилы пятерых работников, наступающих на нас со двора. Шавки! Пропадите вы пропадом, твари, ненавижу вас! Захлопнули входную дверь, накинули на нее два засова и вернулись в дом. Что делать? Окна всего два, да и те узкие щели, не выскочишь. Обложили нас, холопы рахдонские. Единственное что утешало, добили эту гниду, старосту Скотса, да и гостей его, тоже, такие же твари. Нечего ублюдкам и предателям одним с нами воздухом дышать.
— Ребята! — с кухни выглянула одна из девчонок. — Бегите! Скорее! Местные вас не пощадят.
— Как? — повернулся я к ней.
— А с собой возьмете? — соплюшка выжидательно уставилась на нас.
— Да, — с моей стороны короткий и резкий кивок.
— Гая, — позвала девчонка сестру, и взбежала на лестницу. — Бегом за мной!
Прежде чем последовать за девушкой, я выхватил совком из печи несколько угольев и метнул на пол. Разлитый самогон полыхнул мгновенно, а мы с Гордеем рванулись вслед за девчонками на второй этаж дома. Поднялись на крышу, и я выглянул в слуховое окно. Возле дома собиралась толпа местных жителей с вилами, косами и дрекольем. Они пытались выбить дверь, но видимо покойный староста делал все на совесть, и пока, у них ничего не получалось.
— Быстрей! — поторопила девчонка и, направившись в дальний угол чердака, указала на кусок дранки. — Поднимайте.
Приподняли кусок крыши, староста видать готовил пути для бегства, и выбрались на смежную с домом, крышу коровника. Было слышно, как внизу возятся и подают голос телята, почуявшие запах гари из человеческого жилья. Жалко скотинку, не успеют их выпустить, но надо бежать дальше. По покатой крыше сарая мы спустились уже за двором и оказались в огороде. Дальше спуск к реке, и мы, бегом, быстро рванулись в низину, а остановились уже только у земляного городского вала.
Оглянувшись, мы с Гордеем увидели горящий дом городского старосты и суетящихся вокруг него людей. Да, полыхает знатно, и такой пожар даже усилившийся дождь не остановит.
— Горите, сволочи! Дождетесь, предатели, мы еще вернемся, — еле слышно прошептал я, и обернувшись к соплюхам, застывшим в ожидании, спросил: — Вы с нами, или есть где пересидеть?
— Нет, — обе замотали головами. — Некуда нам идти, одни мы на белом свете.
— Тогда с нами. Как в Кривую балку лучше выйти, знаете?
— Да, — откликнулась одна. — Меня Скотс на покосы туда брал. Это вдоль реки вверх. Там дорога для своих только, а потом от лимана влево забирать надо.
— Пошли, — махнул я рукой, и сквозь мокрый высокий бурьян, первым направился за пределы поганого городишки.
До стоянки нашего отряда добирались несколько часов, по дождю, ночью, земля на тропинках осклизлая, колдобины, рытвины, так что добрались к своим только за полночь. Мы то, ладно, а девчонок было жаль, в чем были выскочили, и по дороге мы отдали им свои плащи. В общем, пока добрели, все на свете вспомнил недобрыми словами Хорошо еще, что нас Курбат как-то учуял на подходе, приказал развести костры и еще один кожаный тент натянуть на кольях. Ночь переночевали, и уже поутру, когда мы с Гордеем рассказали про городок Банзугон и жителей его населяющих, решили мы возвращаться в Норгенгорд, пока из крепостицы Естугир за нами погоня не вышла. Естугир недалеко, но время, думаю, пока еще есть.
