— Ты убьешь свет. А я смогу вновь сделать его ярким.
Крал еще крепче сжал камень. Тол'чак заметил, что после их прыжка в пропасть камень быстро тускнел. После некоторых колебаний горец протянул руку и вложил камень в ладонь Мерика. Однако он продолжал сжимать камень и ладонь элв'ина своей большой рукой.
— Мы пойдем вместе. Поклянись.
— Наш народ не склонен давать клятвы без серьезного повода, горец.
— Как и мой, — заявил Крал, сильнее сжимая руку Мерика. — А теперь клянись.
Глаза Мерика сузились, в них запылала угроза, и он заговорил сквозь зубы:
— Я даю свое слово. Я помогу вам найти вашего друга.
Еще мгновение Крал не выпускал руку элв'ина, глядя в его глаза. Затем кивнул и разжал пальцы.
— Нам нужно идти, — сказал Тол'чак.
— Куда? — спросил Мерик.
— Мы ищем нашего друга в том туннеле, — сказал Тол'чак. — Он там с другими, у них есть свет.
— Свет? — спросил Мерик, в голосе которого появилась надежда. — И он плывет в воздухе? Возможно, это моя птица.
Тол'чак почесал в затылке:
— Нет.
Мерик нахмурился.
— А другого света вы не видели?
Тол'чак покачал головой. Элв'ин выглядел огорченным.
— Почему для тебя так важно найти птицу? — спросил огр.
— Он почуял королевскую кровь. Я это почувствовал, как только оказался в долине.
— Я не понимаю.
Мерик не обратил внимания на последние слова Тол'чака, он внимательно осматривал пещеру.
— Он утверждает, что его птица подобна псу, идущему по следу, — пояснил Крал. — Она ищет их потерянного короля.
— Потомка нашего короля, — уточнил Мерик.
Он потер вновь обретенный ветро-камень и подул на него. Камень сразу разгорелся ярче, его свет отражался от серебристых волос и белой кожи элв'ина. Элв'ин посмотрел на горца и огра, и в его словах послышалась старая ненависть:
— Когда нас изгнали из наших земель, королеве позволили уйти, но короля оставили в качестве заложника.
Крал обвел рукой пещеру и все, что ее окружало.
— Но откуда ты можешь знать, что потомок вашего короля пережил столько столетий?
— Король дал клятву, что сохранит линию наследования в наших землях.
— Но если он не смог этого сделать?
— Он дал клятву, горец, — ядовито проговорил Мерик. — А мы исполняем свои обещания.
Тол'чак почувствовал, как растет напряжение, и решил сменить тему разговора.
— Твой ястреб…
— Лунный сокол, — поправил его элв'ин, отводя взгляд от Крала.
— Да, та птица, — продолжал Тол'чак. — Как она может искать потомка короля, если она никогда его не видела? Даже нюхачам необходим запах.
— Тут дело не в запахе, а в узах. Яйца лунного сокола окунают в королевскую кровь. Птица и кровь соединяются. Этот сокол — прямой потомок лунного сокола, связанного узами с нашим королем. Потомок узнает потомка. Он сядет только на руку потомка нашего короля, когда почувствует королевскую кровь.
— Но я видел, как сокол сидел на твоей руке, — заметил Крал.
Мерик тяжело вздохнул, словно ему приходилось говорить очевидные вещи:
— В моих жилах течет королевская кровь, я четвертый сын королевы Тратал, Звезды Утра. Это давняя мечта нашего народа — объединить два дома: линию нашей нынешней королевы и линию древнего короля.
Крал хрипло рассмеялся:
— Объединить два благородных дома! Боги, как я рад, что мой клан уже давно оставил все это в прошлом. Мы ни перед кем не склоняем головы.
Лицо Мерика покраснело, когда Крал излагал свои наивные взгляды, тонкие губы элв'ина стали еще тоньше, а в глазах загорелась ненависть. Тол'чак ощутил в этом худом мужчине такие запасы ненависти, что он вдруг показался ему опаснее сотни гоблинов. Огр решил, что пора заканчивать разговор. Кроме того, ему не терпелось продолжить путешествие.
— Там впереди туннель. Мой друг в него вошел. Возможно, туда же полетел и лунный сокол.
Кровь медленно отхлынула от лица Мерика, когда он повернулся к огру, потом элв'ин едва заметно пожал плечами.
— Я пойду с вами, как и обещал. — Он бросил презрительный взгляд в сторону Крала, а потом вновь заговорил, обращаясь к Тол'чаку: — Пусть птица еще немного поохотится.
— Тогда пойдем.
И Тол'чак пошел вперед, пока горец не успел сказать что-нибудь еще, неприятное для ушей элв'ина. Мерик зашагал рядом с Тол'чаком, а Крал сразу начал отставать.
Они молча пробирались между валунами. Иногда Тол'чаку приходилось втаскивать своих спутников, если им попадались особенно крупные камни. Крал всякий раз хмурился и краснел. Независимый горец неохотно соглашался принимать помощь огра, но деваться ему было некуда. С мрачным видом он брал протянутую огром руку, и тот легко втаскивал Крала на очередной огромный камень.
А Мерик принимал помощь Тол'чака как должное. Он ни разу даже не кивнул в знак благодарности. Казалось, он привык к тому, что ему постоянно помогают. Тол'чак поднимал его, поражаясь, насколько легкое у элв'ина тело, словно его кости были полыми, как у некоторых длинноногих болотных птиц.
Они продолжали молчать. Руки и ноги Тол'чака послушно делали свое дело, и у него появилась возможность поразмыслить над словами элв'ина. Что-то в них его тревожило, но он никак не мог ухватить суть этих сомнений. Безмолвное продвижение между валунами позволяло огру вспомнить все, что он знал об элв'ине. Его мысли вернулись к их первой встрече; и к тому моменту, когда они преодолели большую часть пути, Тол'чак наконец понял, что его тревожит.
Он повернулся к Мерику. Элв'ин сгорбился, он тяжело дышал после трудного подъема. Даже Кралу пришлось прислониться к ближайшему валуну, после чего он принялся массировать левое бедро.
— Когда мы первый раз встретились на поляне в лесу, ты что-то говорил о потомке короля. И о какой-то ведьме. Как все это связано?
Мерик кивнул, он еще не успел отдышаться.
— Да, существует еще и вторая причина, по которой мне было позволено отправиться на поиски короля. Оракул говорил о ведьме наших бывших земель, которая появится в той же долине, что и потерянный король. Ведьма будет привлекать к себе защитников, как мотыльков, летящих на смертельное пламя, и, когда ее войско вырастет, она разорит наши древние дома. Вот почему я должен искать не только короля, но и ведьму.
— Зачем? — спросил Крал, выступая вперед. Он слегка прихрамывал на левую ногу.
— Чтобы убить ее.
Элена смотрела, как дядя подходит к Эр'рилу, который опустился на колени у входа в следующую пещеру, прикрывая лицо от вырывающегося оттуда света. На щеке Эр'рила сверкала, как самоцвет, слеза.
