– Ты будешь сражаться, – кивнул Свейн, – если меня убьют.
– Что скажешь ты? – обернулась Ингрид к Хильде.
– Клянусь перед всеми богами, что не подстрекала ни мужа, ни братьев его на это дело, – торжественно объявила жена Северянина. – Однако лучше я проведу свои дни вдовой или уйду из дома, чем стану жить с трусами.
– Достойные слова, хорошие слова, – зашушукались соседи.
– Рагнар, ты слышишь меня? – повысил голос херсир. – Что ты спрятался за своих холопов?! Наверное, ты привык, что они ублажают тебя, как бабу?
По огромной поляне тинга прокатилось дружное «ооххх!»…
– Непроизносимые слова… Кровное оскорбление… Рагнар побелел и кинулся на врага. Его схватили, оттащили в сторону. Конунг-жрец качнул седой головой, упрятанной в рогатый шлем, и что-то негромко сказал ландрману. Трижды ударили в било.
– Тинг закончил дело по этой тяжбе! – объявил лагман. – Обе стороны должны уехать отсюда до заката и встретиться в другом месте!
В ней на берегу стелят полотно, «лесной ярл» получает нож в горло, а свидетели достают мечи
Хотя слово «хольмганг» означает «прогулка на остров», для встречи противников выбрали длинную косу на восточном берегу озера. Здесь никто не рыбачил, а каменистая почва не позволяла сеять. Кроме того, с косы можно было издалека увидеть непрошеных гостей. От клана Северян поехали одиннадцать человек, столько же выставил Харек Меняла. Когда Олав Северянин увидел людей Харека, он сразу сказал Горму и остальным, что это не честные ландбу, а настоящие разбойники.
– Половину из них ждет виселица, – согласилась тетушка Ингрид. – Этих не было на тинге. Зато, сдается мне, я встречала вон тех двоих, когда судили Шепелявого.
– Все равно я буду драться, – уперся Свейн Волчья Пасть. – А вы следите, чтобы мне не воткнули нож: в спину!
Представители обеих сторон обсудили условия с вечера. От Северян договариваться поехал Горм Одноногий, он передал Свейну условия. Дага мать хотела забрать домой, но мальчишка вырвался и заявил, что непременно поедет с отцом. А если его попробуют увести силой, то непременно сбежит! Хильда посовещалась с мужем и не стала перечить своему отчаянному «волчонку». Горм Одноногий обещал Хильде, что Даг будет в полной безопасности и отсидится под охраной далеко на берегу…
Секунданты сошлись ранним утром, в сыром тумане на самой «грани стихий», как того требовали правила хольмганга. Мелкие свинцовые волны бились о берег, над скалами вопили чайки. На влажном песке расстелили квадратное полотно со стороной в двадцать локтей. Благодаря Хильде, Гунхильде Насмешнице и тетушке Ингрид, лагмана удалось уговорить и здесь выступить судьей. Вначале почтенный знаток законов онемел от такой наглости, он и слышать не хотел об участии в разрешенном убийстве. Но после поразмыслил и уступил женским чарам. Лагман согласился, что лучше него никто не сможет предотвратить массовую бойню.
– Подтверждаете ли вы, свидетели сторон, что ткани достаточно для поединка?
Секунданты вслух подтвердили, что ткани вполне достаточно. Лагман поплотнее закутался в плащ:
– Подтверждают ли свидетели с обеих сторон, что ткани не слишком много?
Подтверждают ли свидетели, что оба соперника не проданы в трелли и оба родом из свободных бондов?
Дагу издалека было не слишком хорошо слышно. Колючий ветер относил слова в сторону, но подходить ближе отец запретил под страхом взбучки. Пришлось торчать у костра на берегу. Отец, дядя Сверкер, и Арнвид Богатый, и Торир Железные Пальцы, и парни с «Белого быка» – все они ушли на косу. Самые крепкие мужчины, кого наспех сумел собрать Олав Северянин. С Дагом у костра грелись старина Горм, тетушка Ингрид и двое верных ландбу с ее фермы. Кроме того, Ингрид привезла на хольмганг Торкиля, сына покойного Снорри Северянина.
– Пусть смотрит, – рассудила она. – Если что… будет знать, кому потом мстить.
– Слушайте все, – перекрикивая рев ветра, возвысил голос лагман. – Объявляю условия поединка. Каждому на весь бой по три щита, без брони и тяжелого шлема. Разрешаю кожаную шапку и кожаные рукавицы до локтя. В рукавицах металл запрещаю. Прочее оружие – на выбор! Кидать копья запрещается!
– Плохо, что без шлема, – огорчился старина Горм. – Этот Рагнар намного тяжелее Свейна. Он может оглушить ударом…
– Помните, что заступивший за край полотна считается побежденным! – продолжал лагман.
Свидетели стояли напротив двумя шеренгами и мрачно буравили друг друга взглядами.
– Подтвердите, внесен ли залог с обеих сторон?
– Залог внесен. По три меры серебром, по три быка и десять баранов, – доложил помощник лагмана, парень, всюду таскавший за собой обшитый медью сундук.
– Послали ли людей оценить родовой дом каждого на случай смерти?
– Да, – кивнул помощник. – Поехали по три человека от чужих семей.
– Хорошо. Свейн и Рагнар, согласны ли оба прекратить драку после первой раны?
Противники только ухмыльнулись. Все это время они прохаживались вдоль расстеленного полотна. Свейн размахивал секирой, приседал и нагибался. Рагнар Пустой Живот насвистывал. Он насвистывал, не переставая, с той секунды, как появился на озере. Следуя условиям хольмганга, оба противника предъявили секундантам отсутствие нательной кольчуги и костяных пластин, вшитых в рубаху.
– Я снова предлагаю вам замириться, – с безнадежной интонацией обратился к ним лагман. – Двоим достойным бондам нет смысла проливать кровь ради женщины, которая посмеялась над вами.
– Кого ты назвал достойным? – Свейн выразительно плюнул в сторону противника. – Уж не трусливого ли бобра, который только и может, что ночью нападать на старых женщин?
– Что я слышу? – ответно рассмеялся Рагнар. – Кажется, в гнилом пруду заквакали старые жабы? Разве тебя еще не добили эсты? Разве не тебе тамошние крестьяне подпалили шкуру, как глупому лису? Ха-ха-ха!
Свейн Волчья Пасть побелел от нахлынувшей ярости. Он никому не позволял напоминать, как словене едва не сожгли его вместе с ладьями. Об этом мало кто помнил, потому что дружина почти полностью полегла, и уж тем более – никто не смел напоминать херсиру о постыдном бегстве.
– Ты убил моего брата, червяк.
– Он сам напросился. Зато твой вонючий выкормыш искалечил мне ногу. Хвала Тору, я могу ходить! Его я тоже убью, после тебя.
– Постойте-ка, – между соперниками встрял Ульме Лишний Зуб, ближайший лютый из дружины Свейна. – Вам замириться предлагают, а не раздувать пожар!
Но противники его посредничества словно не заметили. Они продолжали приятный разговор, сходясь в центре площадки. Дагу страшно не нравилось, что Рагнар гораздо крупнее дяди Свейна.
