– Это у тебя? – заинтересовался Мафей. – Или у Василия?
– У меня, – вздохнул Кондратий. – Василий аккуратнее в таких делах, а меня как-то угораздило… обсчитался. Теперь у меня двое славных близнецов, и дед нипочем не позволяет мне их признавать. А вот они вырастут, соображать начнут, и какие-нибудь поганцы, вроде нас с Василием, станут их обижать…
– А ты меня позови, – посоветовал Мафей. – Я им, как Элмар тебе, доходчиво объясню, что байстрюки ребята обидчивые и от огорчения могут огненным шаром запустить. Только я так и не понял, зачем ты мне все это рассказываешь? Сдались мне вы с вашей теткой, мстить вам. Делать мне больше нечего.
– Это я знаю, – Кондратий снова вздохнул и разлил по рюмкам остатки самогона. – Дело совсем не в этом. Это все было как бы предисловие, чтобы тебе понятнее было, почему я все-таки явился. После того случая с пьяным мистралийцем, я не понял одну вещь. С чего вдруг он так обо мне думает? Понятно, ты рассказал, но почему ты рассказал обо мне именно так? Я как-то полагал, что если я вырос и поумнел, то и ты должен был. И спросил я об этом у бати. А он возьми да и объясни, с чего-то его опять поговорить пробило. Ты, говорит, за десять лет в самом деле вырос и поумнел. Но ведь эти десять лет вы практически не общались. Откуда же Мафею знать, какой ты теперь? Он тебя таким и помнит, каким знал. Врагом. И всю жизнь будет помнить, а она у него намного длиннее твоей. Ты состаришься, умрешь, и кости твои сгниют, а он будет помнить, что был у него когда-то в детстве кузен Кондратий, большая сволочь. Маленьких обижал, за уши дергал. Вот эта мысль меня и доконала. Как же так, говорю, бать, это что же получается, из-за того, что я в детстве чего-то недопонимал по глупости своей, меня теперь до конца дней будут за сволочь считать? А батя пожал плечами и как бы просто так, как бы без всякой связи с моим вопросом рассказал одну историю. Про Шеллара и кошку. Ты ее знаешь?
– Знаю, – кивнул Мафей. – Шеллар мне про эту кошку рассказывал. А причем тут дядя Пафнутий?
– А при том, что Шеллар, будучи маленьким и еще недостаточно образованным, не мог понять, отчего же кошка сдохла, и спросил у бати, почитая его за великого специалиста по кошкам. Так батя после того десять лет от него шарахался, как от чудовища какого. Пока они однажды поговорили откровенно, и Шеллар его убедил, что больше кошек не обижает, да и людей-то только по службе. То есть, понимаешь, этой историей батя мне как бы тонко намекнул, что я должен пойти и с тобой поговорить. Вот я и пришел.
– Теперь понятно, – Мафей засмеялся и торжественно объявил: – Кондратий, я верю, что ты не сволочь. Ты доволен?
– Смеешься? – огорчился поморский кузен. – А я ведь серьезно…
– Да нет, я тоже серьезно. Просто ты такой смешной со своими проблемами… Спи спокойно, никто не придет таскать тебя за уши и никто не будет поминать тебя недобрым словом. Мне оно и раньше как-то все равно было… тьфу ты, какая у тебя речь заразительная… В общем, не сержусь я на тебя. Я ведь тоже вырос, хотя и не так сильно. Мы с Шелларом даже собирались к вам в гости приехать, помириться, когда он вернется.
– Вот и приезжайте, – утешился Кондратий. – Давно пора. Заодно, может, Шеллар еще что-нибудь хорошего тетке скажет. Да и вообще ему не лишне было бы ко всем дворам показаться, а то уже начали болтать, что он и не он вовсе, что он на самом деле умер, а его то ли подменили, то ли оживили какой-то некромантией.
– Опять теткина работа? – нахмурился Мафей.
– Да нет, не теткина. Она, конечно, плещет об этом на каждом углу, но не она сама это придумала. Это откуда-то по каналам разведки пришло. Мистралийцы, наверно, гадят. Это же неправда, я надеюсь?
– Конечно, неправда. Никто его не подменил, он просто влюбился.
– Это хорошо, – одобрил Кондратий. – Так вы приезжайте. Я покажу тебе, как улыбаются собаки. И приятеля своего привози ненормального. Он собак любит?
– Не знаю. Вот крыс он любит, это точно.
– Ну, раз он крыс любит, то собак тем более должен любить. А кстати, кто он?
– В каком смысле? – осторожно переспросил Мафей, надеясь, что ему удалось скрыть волнение. Неужели именно из-за этого Кондратий и затеял весь разговор? Да не может быть, он простой, как табуретка, у него бы просто не вышло…
– В прямом. Просто дед его узнал. И батя узнал. Вот мне и интересно, откуда они его могут знать? Что, грехи батиной молодости всплыли, или что? Тетка, та просто сама не своя, как это так, при дворе новости, а она не знает. А они молчат.
– А откуда ты знаешь, что они его узнали? Тебя же там даже не было.
– Дед сам сказал, когда мне рассказывали про весь этот переполох. Он так искоса на батю посмотрел и спросил: «Пафнутий, а ты его не узнал?» Батя кивнул молча, и на том все. Узнали, и никому не говорят.
– Ну и пусть дальше молчат, – посоветовал Мафей. – Он никогда не говорил, кто он такой. Под чужим именем в ученики поступил. Мэтр, конечно, знает, но он не скажет. Да и зачем? Если человек скрывает, значит есть причина. Я и не спрашиваю. И тебе оно не нужно.
– Да я понимаю, что не нужно, – вздохнул Кондратий. – Любопытно просто.
– Кстати, он у вас больше не появлялся? – без особой надежды вопросил Мафей.
– А что, он у вас регулярно такое чудит? И нам можно опять ожидать его в гости?
– Нет, просто он пропал. Я думал, может он к вам заходил. Извиниться там, или что-то подобное.
– Не заходил. А как это он пропал?
– Да так, пропал, и все. С магами такое случается.
– Вроде как у тебя с зеркалом? Как ты вообще ухитрился так на нем повиснуть?
– Сам не знаю, – признался Мафей, подумав, что рассказывать Кондратию про Кантора, цыплят, загадочного парня с крашеными волосами и даму на коньках будет явным излишеством. – Бывает. Ох, и попадет мне за это зеркало…
– А ты что, его сломал как-то?
– Нет, не за само зеркало, а за то, что полез без спросу в опасное место.
– А там что, опасно? Чего ж ты туда полез?
– А откуда я знал…
На этом их разговор был неожиданно прерван голосом, раздавшимся, как показалось Мафею, прямо с ближайшего дерева:
– Ваше высочество, где вы находитесь?
– В Поморье, – отозвался Мафей. – С Кондратием.
– Что вы там делаете?
– Общаемся.
– Попрошу вас извиниться перед вашим собеседником и перенести ваше дальнейшее общение на другое время. Вы мне нужны, я вас жду в гостиной господина Жака. Он просит закрыть его кабинет, поскольку сам не в состоянии пересечь гостиную и дойти до двери. Здесь… э-э… кое-что произошло, и помещение выглядит не лучшим образом.
– Я понял, мэтр, – печально ответствовал Мафей. – Сию минуту. Только попрощаюсь и провожу кузена домой.
* * *
Небо было черное, как кровь дракона, и в нем медленно покачивался тонкий серпик умирающей луны. Ее скудного света едва хватало на слабенькую дорожку, мерцавшую на спокойной глади моря и уходившую в неведомую даль. Волны с тихим плеском накатывались на берег, лениво облизывая песок, и неторопливо отступали, увлекая с собой некоторое количество этого самого песка и так и норовя плеснуть этой водно-песчаной взвесью прямо в лицо.
