А затем между двумя грязно-зелеными фигурами возникла третья, тоненькая и тоже зеленая, но живого цвета весеннего леса, а не могильной плесени — и вот ее-то появление выдавило из меня испуганное «ох».
Зомби подобная наглость, похоже, также озадачила — или они просто еще не успели окончательно разморозиться — но прошло не меньше двух секунд, прежде чем один из них издал некий странный звук, полумычание-полурев и, вознеся над головой палаш, двинулся на эльфийку.
Та даже не шелохнулась, спокойно глядя из-под надвинутого капюшона на приближающуюся тварь.
Лук продолжал оставаться закрепленным за спиной, а меч по имени Огонек — висящим у пояса. Где прятался серебристый пистолетик, я не знал, но особой роли это не играло — пулю тридцать второго калибра тварь, скорее всего, просто бы не заметила.
И только когда зомби приблизился… появившаяся перед принцессой узкая полоска ослепительно-солнечного сияния заставила меня моргнуть — а миг спустя сцена уже стала статичной: тоненькая зеленая фигурка, держащая полоску зеркальной стали перед собой. И зомби, недоуменно глядящий на свои руки, валяющиеся на снегу перед ним.
— Классическая стойка, — вполголоса прокомментировал Малыш. — Сейганно канаэ.
На этот раз мычание твари было куда более обиженным. Безрукая туша качнулась вперед, эльфийка почти синхронно шагнула назад, стремительно крутанулась — и подбиравшийся сзади зомби в шарфе также лишился воздетых рук, а заодно и головы с большей частью шеи. Еще один стремительный высверк — и к уже имевшимся на снегу конечностям присоединилась голова первого зомби.
— Магия! — восхищенно выдохнул рядовой Кормак. — Эльфийская магия!
— Эльфийская сталь! — одновременно и даже с практически одинаковой презрительной интонацией отозвались Юлла и Малыш Уин — после чего озадаченно уставились друг на друга.
Оба безголовых тела продолжали стоять. Меня это не удивило, а вот принцессу, кажется, разозлило — скользнув вперед, она осыпала остов первого мертвяка серией ударов. Произведенный ими эффект лучше всего описывается словом: «обстругали» — примерно таким же образом один мой приятель любит тупить свой ножик фунтовыми палочками, превращая их к концу ужина в жалкий полудюймовый огрызок.
Второму зомби досталось всего два удара.
— Ре-курулш, — продолжил свои пояснения Уин, — сечение поперек живота на уровне таза традиционно считается самым сложным в исполнении. И хиза-пгсшш — по коленному суставу.
Последние слова Малыша неожиданно выдернули из моей памяти несколько видений, казалось бы, уже давно погребенных более поздними и яркими воспоминаниями: яркий солнечный летний день, сизая пелена порохового тумана вдоль кромки облюбованного южанами леса, длинные ряды носилок. И седобородый полевой хирург, склонившийся к бледному, как сама смерть, долговязому парню из Коннектикута, который меньше пяти минут назад шагал в строю справа от меня — а теперь вряд ли сможет сделать хоть шаг без помощи костылей.
— Вот здорово! И остальных так же!
— Не выйдет, — отрицательно мотнул головой Малыш. — Пытаться изрубить неупокоенного, пусть даже и эльфийским клинком, — та еще работенка.
— Бегом! — скомандовал я, оглянувшись назад и с неудовольствием констатировав тот факт, что грязно-зеленая цепь в отличие от нас не останавливалась полюбоваться на устроенное эльфийкой представление. Наоборот, мертвяки воспользовались им, дабы сократить разрыв до трех десятков ярдов.
К нашему счастью, почти сразу же за изрубленными ошметками начался сравнительно твердый наст — и по нему можно было действительно бежать. Еще большее удовлетворение у меня вызвал тот факт, что зомби нашему примеру не последовали. Ну а самое главное — раскиданные по снегу обрубки даже не пытались шевелиться. Вот это и в самом деле — радость, ибо нет на свете более унылого занятия, чем пытаться убить мертвого бессмертного!
— Шагом!
— Мистер гном, — упрямо просипел кавалерист. Настойчивый, однако, парень — выглядит даже хуже обоих своих товарищей: синие уши, красный нос, пошатывается при каждом шаге, но все равно находит силы для трепания языком. — Почему это вы говорите, что мы не можем их изрубить? Вон мисс принцесса сразу двух так нашинковала, что любо-дорого! Не понимаю…
— Не понимаешь, значит, мозгов не нажил, — отозвался Уин. — Дерево сырое рубить и то проще, чем хорошо заклятого неуспокоенного. Враз клинок затупишь, застрянет он в чьих-то ребрах…
— И что?
— И все!
— Но как-то же с ними можно бороться? Пусть этот чертов шаман…
— Отсохни, бледношкурый! — рявкнул гоблин. — Мог бы я чего — давно б уже сделал! Думаешь, мне охота заодно с вами на клочки порваться? Тварей хороший маг заклинал, не чета мне… так шо не надейся… эти не отстанут, не угомонятся, пока нашим с тобой мясом глотку не набьют!
— Мясом?! Они ж мертвые!
— А че, по-твоему, их вперед тянет? Голод! — гоблин постарался, чтобы это слово прозвучало как можно более зловеще. — Голод у мертвяка особенный… он ему все остальные чувства заменяет. Вечный, неутолимый… да еще ненавистью к живому питаемый. Смекаешь теперь, че за зверушки у нас на хвосте плетутся, а, бледношкурый? Или не допер еще? Вон, вомпера порасспроси — он тебе про послежизнь в подробностях растолкует!
— Благодарю за лестный отзыв, мистер Ыыгыр, — невозмутимо отозвался Рысьев. — Но позволю обратить ваше внимание на тот факт, что по сравнению с теми созданиями, которые, как вы сейчас изволили выразиться, плетутся у нас на хвосте, я, как ни странно это прозвучит, не очень отличаюсь от вас.
— Да ну? — усомнился один из кавалеристов. — Мне вот в воскресной школе втолковывали, что нечисть нечисти…
— Рядовой Джейк! — резко оборвал его Мигер.
— Да, сэр. Виноват, сэр.
— Возможно, — холодно произнес вампир, — некоторых из моих более примитивных сородичей наши преследователи могли бы счесть родственными существами. Однако лично для меня те чувства, что они испытывают к более высокоорганизованным жизненным формам, не сулят ничего хорошего. Так же, как и всем остальным.
— Некроманта бы сюда нашего полкового, — мечтательно произнес сержант Флеминг. — Вот уж кто ловок с ними управляться. Сам видел, как он однажды на пари сразу трех скелетонов заставил джигу отплясывать, даром что виски в нем к тому часу было никак не меньше пинты. Ему эти мертвяки — на один щелчок пальцев!
— А полк лориэнских гвардейцев в придачу тебе не нужен? — ядовито осведомилась Юлла.
— Не отказался бы.
Я в очередной раз оглянулся назад — рывок удался нам на славу, до грузно переваливающихся фигур было никак не меньше четырех сотен футов. Другой вопрос, что половина нашей экспедиции после этого подвига дышала так, что рука поневоле тянулась к револьверу — ибо будь на месте любого из них лошадь, пристрелить ее было бы несомненным актом милосердия.
