Мэг молчала, ошеломлённая и подавленная.
— Вы очень добры, сэр Джолион, — заставила себя сказать Адель. — Здесь очень красиво и чувствуется… величие старины. А слуги у вас замечательно выучены. Они незаметны, как тени. Словно это не живые люди, а духи.
Старик бросил на девушку быстрый пронзительный взгляд и кивнул.
— Так здесь повелось испокон веков, — пояснил он.
Мэг с уважением отнеслась к умению Адели поддерживать разговор. Сама она пока помалкивала.
Они осмотрели пиршественный зал со стенами, украшенными старинной росписью, изображающей сцены войн, охоты и буйных пиров. Впрочем, из-за обилия впечатлений Адель не рассматривала роспись. Огромная богатая библиотека, внушительная гостиная, целый лабиринт залов, отличавшихся громадными размерами и мрачной роскошью.
— Сэр Джолион, а где же человек, принесший вам весть о бедственном положении путешественников? — спохватилась Адель.
— Он здесь, в замке, — ответил старик. — Бедный страдалец так измучен, что пока не может покинуть отведённой ему комнаты. Когда ему будет лучше, завтра или послезавтра, вы обязательно встретитесь, и он расскажет вам о выпавших на его долю испытаниях. Вам я велел отвести комнаты на втором этаже, где вы найдёте всё необходимое. Если вы будете так любезны пройти за этой женщиной, то она покажет их. Прошу вас располагаться с удобством, а через час я буду ждать вас в столовой.
Сэр Джолион склонился в почтительном поклоне.
Женщина была одета в тёмное платье и чёрный чепец, на фоне которого лицо её казалось очень бледным, почти прозрачным, она поклонилась и бесшумно прошла вперёд. Адель и Мэг молча последовали за ней. Их комнаты оказались в разных концах коридора, что было неудобно обеим попутчицам, желавшим держаться поближе друг к другу в этом непривычном для них месте, но просить, чтобы их поместили рядом, означало бы лишнее беспокойство для хозяина. Впрочем, Мэг попыталась было завести об этом разговор с женщиной, не то служанкой, не то экономкой, на что та лишь кланялась, не отвечала ни слова и жестом указывала каждой гостье на отведённую для неё комнату. Приходилось покориться. Комната Адели оказалась небольшой в сравнении с залами нижнего этажа, но также обшитой тёмным дубом и обставленной тёмной резной мебелью. У стены на возвышении стояла гигантская кровать под балдахином с богато расшитым парчовым занавесом тёмных тонов. Такие же занавеси обрамляли окна с мелким свинцовым переплётом. Комната была очень красива, но сильно напоминала девушке склеп. Адель раскрыла шкаф и обнаружила там несколько пышных платьев, вполне подходящих ей по размеру. На стуле лежало чёрное бархатное платье, на которое указала девушке перед уходом безмолвная проводница, давая понять, что в нём Адель должна выйти к обеду. Конечно, сэр Джолион, любезно предоставивший в их распоряжение свой замок, мог рассчитывать на удовлетворение своей маленькой прихоти, да и красочный наряд Адели не соответствовал мрачной торжественности старинной обстановки, но было как-то странно надевать незнакомое, неведомо на кого сшитое платье. Оно сидело ладно, хоть и казалось девушке одновременно и слишком нарядным и траурным.
Она осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что никого нет, прошла в комнату своей попутчицы. Та тоже надела чёрное бархатное платье, но другого фасона, более пышного и, как показалось Адели, менее изящного, чем у неё.
— Я как-будто вдова на похоронах мужа, — поделилась Мэг своим впечатлением.
Адель осенило.
— Может, в замке траур? — спросила она.
— Это ещё не повод навязывать нам вдовий цвет, — отрезала Мэг. — Я, конечно, могу надеть это платье, мне нетрудно, да и бархат я отродясь не носила, будет что рассказать дома. Но как же ты ловко говорила со старикашкой! Послушать — так не знаешь, кто кого перещеголяет в любезностях. Я же никогда в карман за словом не лезла, а тут рта не могу раскрыть, словно боюсь чего.
Адель запоздало порадовалась молчаливости сварливой женщины. Как бы ей было стыдно, если бы Мэг начала безобразно ворчать, ругаться и изводить всех своими придирками. Как бы благовоспитанно ни вела себя сама Адель, но и на неё обязательно упадёт тень из-за поведения попутчицы.
— А вдруг он подумал, что я какая неотёсанная и не могу поддержать разговор? — испугалась Мэг. — Надо будет и мне что-нибудь отвечать.
Адель испугалась как раз из-за возможной говорливости Мэг и пошла на хитрость.
— Нет, — сказала она. — Он так не подумал. Наоборот, ты вела себя безукоризненно. Просто безукоризненно! Я тобой любовалась. Мне тоже надо было бы помалкивать, а то у сэра Джолиона на мой счёт могло сложиться неблагоприятное мнение, ведь я трещала, как сорока. За обедом я постараюсь только отвечать на его вопросы, но боюсь, что не сумею этого. Мне бы твою выдержку.
Мэг была удивлена и польщена. До сих пор ей никто не говорил ничего подобного.
— Так ты считаешь, что много говорить не надо? — на всякий случай спросила она.
— Лучше, если мы будем только отвечать на вопросы. Пусть говорит он, а не мы.
— Но всё-таки чудно всё это, — в раздумье произнесла Мэг. — Отродясь не бывала в таких местах. И зачем я согласилась сюда придти? А этому бездельнику лишь бы гоняться за какими-то чудовищами! Я уверена, что и чудовищ-то никаких нет. Надоело ему ехать с нами, вот и решил погулять…
— Это сэр Джолион рассказал ему о чудовищах, — напомнила Адель. — Дон Мигель уехал не на прогулку, а спасать несчастных, которым угрожает смерть.
— Мы тоже несчастные, — сварливо ворчала Мэг. — Оставил нас одних, двух беззащитных женщин. Теперь любой может нас обидеть, а нам и защититься-то нечем. Бедные мы, несчастные!
Девушке стало стыдно за свою попутчицу. Не хватало ещё, чтобы эта женщина показала свой дурной характер за столом.
— Пока нам неплохо, — нарочито бодрым голосом сказала она. — У нас прекрасные комнаты, нас ждёт к обеду любезный хозяин и, думаю, мы сумеем хорошо отдохнуть к возвращению дона Мигеля. А потом мы с новыми силами отправимся дальше. Вряд ли нам выдастся возможность ещё раз побывать в таком старинном замке.
— Уж это точно, — согласилась Мэг.
К назначенному часу обе гостьи спустились вниз. Любезный хозяин уже ждал их. Он цеременно поклонился и провёл их в столовую, которую правильнее было бы назвать пиршественным залом, принимая во внимание её размеры. Стол был невероятной длины, но сервирован лишь с одного конца, так как обедающих было всего трое. Зато как сервирован! Адель помнила времена, когда её родители давали званые вечера, где столы ломились от изобильных кушаний, но такого сервиза и таких приборов она и представить себе не могла, разве только в виде драгоценных экспонатов богатого музея. Однако она и виду не подала, что удивлена роскошью сервировки.
