Анджей Ясинский - Ник-5

Я, конечно, утрирую, приводя подобные аналогии, да и как можно сравнивать пусть и сложную, но чисто программную модель с вот этим вот гипермонстром, объединяющем в себе физическую динамическую систему с ее информационно-энергетической матрицей? Причем круто замкнутым друг на друге. А самое главное — вся эта система не является статическим монолитом, а динамически может меняться, подстраиваться под окружающую действительность. Пусть не всегда и не везде, что зависит от граничных условий, собственных запасов прочности и скорости реакции, но тем не менее…

Из сказанного следует один любопытный вывод — при желании и умении, поковырявшись в информструктуре, можно одни модули заменить другими со схожим функционалом, но например с расширенным, при условии, что они будут реализовывать базовые стандартные действия. Ну, как пример, можно придать дополнительные свойства коже человека, вырастить рога, усилить какие-то способности… Но слава богу, сейчас передо мной такой задачи не стояло. Слишком это кропотливая и сложная работа, да и на любителя. На мой взгляд многие такие бонусы проще наработать в физическом мире с помощью тренировок. Ну, если не считать рога, да и те при определенном 'везении' сами собой могут вырасти…

Все части, или 'модули' моей информструктуры не были повреждены, а лишь деформированы некоторые связи между ними: где-то они были разорваны, где-то ослаблено прохождение сигналов, но процесс деформации самой информструктуры хоть и медленно, но начался. И я приступил к работе, где-то 'сшивая' разрывы, где-то по аналогии с работой напрямую в организме дублируя связи, если это не приводило к сбоям. Не сразу, но я заметил, что и биокомп включился в работу, акцентируя мое внимание на некоторых узлах или облегчая дозирование инфоэнергии, которую приходилось закачивать в информструктуру. Кажется, именно благодаря ему мне удавалось удерживать в памяти огромное количество информации и не упускать из виду мелочей…

Вывалился я из внутреннего пространства, где занимался самолечением, через несколько дней, чтобы застать удивительную картину. Недалеко на ровной площадке танцевала обнаженная девушка. Не сразу я узнал в ней Карину. Вокруг стояла теплынь — хорошо грело солнце, в его лучах уже слегка тронутое загаром тело девушки завораживало своими плавными движениями. На Карине была лишь повязка вокруг бедер, да еще вокруг груди. Как я узнал позже, в отличие от наших аристократов прошлого, здесь было модно иметь не анемичную бледность, а легкий загар, говорящий о здоровье человека, но не чрезмерный. Кроме того, здесь давно заметили благотворное влияние на здоровье солнечных лучей.

Движения девушки походили на некую смесь индийских танцев, балета и художественной гимнастики. Вроде бы не особо совместимые на мой взгляд, здесь они были гармонично связаны и интегрированы друг в друга. Волнообразные движения рук в низком полуприседе переходили в стойку на одной ноге, когда вторая нога сзади вытянута вверх и прижата к затылку, удерживаемая над головой руками. Даже с моей подготовкой я такое не сделаю при всем желании. Потом шли прыжки, снова позы и стойки почти без движения — играли только кисти рук и стопы, медленно сдвигая девушку как по льду скульптуру. Часто такие 'скульптурные композиции' сопровождались игрой мышц лица, выражая испуг, гнев, радость, восхищение, застывших в ледяной глыбе. С такими талантами чародеи вполне могут быть очень продвинутыми лицемерами и с ними надо держать ухо востро.

Глядя на девушку я сам собой вошел в ритм ее движений, в некий гипнотический транс. В голове стали рождаться звуки, всплывать мелодии и песни разных стран и народов, пока не осталась одна, больше всего соответствующая моменту. Как ни странно, это снова было что-то из старого — Dies Irae Моцарта, правда почему-то в обработке Dark Moor. Память услужливо показала мне надпись композиции — я даже испугался неожиданности: вдруг показалось, что на мне снова бадди-комп.

Что происходит что-то непонятное я понял только по тому, как неестественно замерла Карина, сбившись на полушаге. И тут же взорвалась движениями рук, ног и прыжками, как будто слыша звучащую у меня в голове музыку. Стоп! Как будто? Да ну, нафиг! Откуда? М-да… Над моей головой висело плетение звука, такое знакомое, но явно доработанное каким-то человеком, у которого руки растут оттуда, откуда надо… Ага… А коммутируется оно к… кажется к биокомпу. Забавно, вот оно оказывается как можно подключаться к биокомпу снаружи… Хм… и кто все сделал? Вроде никакого мага моего уровня рядом нет, так что будем считать, что это мое детище. Тем более весьма приятно осознавать, что именно ты автор этой красоты.

Повозка уже долгое время еле тащилась, увязая по самые ступицы в колее раскисшей дороги. А вот теперь и вовсе провалилась колесом в невидимую яму и, опасно накренившись на один бок, застряла намертво. Уставшая лошадь понуро стояла в жидкой грязи, лишь вяло перебирая ногами в ответ на все понукания своего незадачливого возницы. Нет, ну это ж надо: 'Повозка у вас высокая, проедете! — в сердцах бормотал старик, хлестая кнутом ни в чем не повинную лошадь.

Эх, и зачем было сворачивать с хорошей дороги? Оно, конечно, напрямик короче, слов нет. Да только неспроста имперский тракт в этом месте большую петлю делает. Люди, чай, не дураки, знают, где ездить. А он, старый пень, решил срезать.

— Пошла, кляча старая! — скомандовал Толлеус и закашлявшись, устало присел на лавочку. Отдышавшись, он посмотрел назад — сочащаяся из земли вода уже почти скрыла колеи, оставленные колесами.

'Что же за невезенье! — пожалел старик сам себя. Надо бы подтолкнуть. Конечно, не руками — это удел молодых и сильных. Однако и он кое-что мог сделать.

Поудобнее перехватив посох, искусник 'ударил' в зад повозки. Она лишь вздрогнула. Доска из заднего борта с треском вылетела со своего места и, свиснув над головой человека, улетела далеко вперед. 'Итить! — Толлеус сплюнул. Подтолкнул, называется…

'Чтоб тебя!.. — неизвестно кому кулачком погрозил старик. Надо было идти за помощью.

Подобрав подол плаща, Толлеус тяжело спрыгнул на обочину, сразу же провалившись в жидкую грязь выше колена. 'Вот тебе на! И как тут идти? — затрепыхался он, силясь сделать шаг. Что там идти! — Сил старику не хватило даже на то, чтобы вытянуть ногу. Безнадежно плюнув, он попытался развернуться, чтобы забраться обратно на повозку. Старость не радость: Толлеус упал в грязь, перемазавшись как свинья на ферме, проклиная всех богов и ленивую лошадь. Хорошо хоть, посох с собой! Искусник выпустил в повозку липкую нить и стал скручивать ее. Топь, разочарованно чавкнув, неохотно рассталась со своим пленником. Правда, старые добрые башмаки, столько лет преданно служившие старику, навсегда стали добычей трясины.