Он мрачно кивает.
— Да. Мы долго подозревали, что они заключили союз.
— Они здесь, чтобы морить нас голодом, пока не придет армия Инвьернов?
— Боюсь, что так.
Мы еще долго стоим там. Взгляд Гектора каменеет, глаза начинают недобро блестеть, его лицо — застывшая решительность. Как будто он в глубокой медитации, старается что-то сберечь внутри. Я же просто молюсь.
Заблудшие превратили в ловушку наш собственный город. Алехандро, Гектор и генерал Луз-Мануэль проводят следующие дни, разрабатывая стратегии расходования запасов пищи и делая запас воды, предназначенный для защиты от пламени Инвьернов. Пока они заняты, мы с Розарио ищем Божественные камни.
До меня доходит слух, что Его Высочество приобрел загадочную тягу к копанию в земле. Минимум раз в день кто-то ловит его около перевернутого цветочного горшка и кучки влажной почвы. Каждую жалобу я выслушиваю с надлежащей строгостью, хваля своего маленького принца, как только закрывается дверь. Тем не менее, его энтузиазм по поводу задания начинает ослабевать. Я почти приказываю обыскать дворец. Но воспоминание о предательстве Белена сдерживает меня. Я все еще не знаю, кому доверять. Я не могу позволить не тем людям узнать о пропавших Божественных камнях.
Отряды, обещанные моим отцом в брачном соглашении, прибывают на трех больших кораблях. Гектор и капитан Лючио проводят их группами по канализационным туннелям, проложенным в утесе от города к морю. В тот же день я прохожу по казармам в надежде встретить знакомые лица. Так много вещей напоминает мне об Оровалле: пряный запах промасленной кожи, кушаки с вышитым лучистым гербом де Рикеза, свободные блузы на всех солдатах Оровалле, пока еще не надевших полную боевую амуницию. Но я никого не узнаю. Впрочем, меня тоже никто не узнает. Через некоторое время я вынуждена себе признаться, что надеюсь встретить здесь папу или хотя бы Алодию. Я ухожу, чувствуя себя очень глупо.
Они прибывают не слишком стремительно. На следующий же день первая волна огромной армии Инвьернов материализуется на горизонте. Заблудшие приветствуют их дикими криками, пуская в воздух стрелы и скача на лошадях. Я стою рядом с Гектором на стене, наблюдая за их приближением. В эти самые первые моменты объединенные армии Оровалле и Джойи Д'Арена замолкают в благоговейном страхе. Враг так велик, и все они босые, разрисованные, почти животные.
Я тоже молчу, но по другой причине. Я вспоминаю свой собственный первый взгляд на армию Инвьернов, как их костры освещали холмы во всех направлениях, сколько хватало глаз. Поэтому я знаю, что это лишь часть сил, которые должны прийти.
Рядом со мной Гектор ударяет кулаком по камню.
— Хотел бы я знать, что им нужно.
— Они верят, что это воля Господа, — отвечаю я мягко.
— Завоевать морской порт? Напасть на другую страну? Убить невинных людей? За какие из их действий они будут винить Господа?
Что-то в его напряженном тоне мне нравится.
— Им нужна я или камень, помещенный в мой живот.
— Да, но зачем?
— Хотела бы я знать.
Он смотрит прямо на меня.
— Они не получат вас, Элиза. Этому не бывать, пока я жив.
Он разворачивается и уходит по стене вниз, пока не исчезает в группе лучников.
С голубем приходит новое сообщение от Косме. Мои руки дрожат, когда я его разворачиваю, а Мара читает, стоя у меня за плечом.
Элиза,
Одна из частей южной армии Инвьернов присоединилась к походу на Бризадульче. Его возглавляют пять анимагов, тогда как только трое были посланы против южных владений. Думаю, они знают, где ты.
Мы продолжаем беспокоить армию с тыла, но из-за Заблудших это становится сложно. Они начали стрелять наших голубей. Это будет мое последнее сообщение.
Береги себя.
Косме.
С прибытием Инвьернов вражеский лагерь превращается в широкую ленту, лежащую в пустыне, как большая река. Эта река ширится до тех пор, пока не начинает выглядеть с самой высокой смотровой башни океаном копошащихся на песке мух.
Я провожу много времени внутри стены среди лучников, Божественный камень охлаждает меня, а я не могу отвести взгляда от странной картины под нами. Узкие бойницы скошены внутрь, что дает широкий обзор. Как и все, я гляжу наружу через бойницу, пока мои глаза не начинают слезиться от жары и яркого света, надеясь заметить в движениях противника хоть намек на план атаки.
Наконец анимаги показывают себя. Сначала я вижу их непривычно белые головы в рядах Инвьернов. Отделившись от армии, они встают лицом к нашим главным воротам. Их пятеро, как сообщила Косме, все они одеты в белые мягкие одежды, амулеты темнеют на груди каждого. Когда они поднимают глаза на стену — их Божественные камни — голубые глаза — меня пробивает ледяная агония.
— Ваше величество!
Я вглядываюсь в загорелое лицо капитана Лючио.
— Я в порядке, благодарю вас.
Я изображаю улыбку и выпрямляюсь, мои внутренности уже согреваются молитвой, полившейся из моего сердца с легкостью инстинкта. Теперь я могу молиться в любых обстоятельствах.
Я вспоминаю, что генерал говорил насчет ободряющих слов для короля, так что покидаю капитана и спускаюсь на дорогу, где мой супруг надзирает за сбором бочек воды.
Алехандро расслабляется, увидев меня. Он кладет руку мне на талию и прижимает к себе, но отдает комфорта он не так много, как получает.
— Опускающаяся решетка по ту сторону ворот защитит нас, — заверяет он меня. — Даже если они сожгут ворота.
Солдаты шагают мимо, даже не пытаясь спрятать ухмылки. Они не знают, что нам еще только предстоит разделить постель, и им нравится видеть, что их король обнимает королеву. Так что я обнимаю Алехандро, хоть и не могу придумать ободряющих слов.
За всю свою жизнь я еще ни разу не желала так сильно, чтобы моя неправота была доказана. Но на следующее утро, когда на утреннем пустынном солнце от наших вымоченных ворот поднимался пар, я понимаю, что анимаги атаковали точно так, как я говорила. Они стоят плечом к плечу, стройные словно пальмы, вне досягаемости наших стрел. Я молюсь неистовее прежнего, чтобы вдохнуть тепло в мои окоченевшие руки и ноги.
Пятеро других, босых и лохматых, выходят из толпы, чтобы встать лицом к лицу с анимагами, один против другого. Они опускаются на колени и запрокидывают головы. Раздается звук трубы, но более пугающий и плачущий, не похожий ни на один инструмент из тех, что мне доводилось слышать. Словно один человек, анимаги выхватывают огромные тесаки из-под своих прекрасных одежд. Я не вижу блика лезвий, касающихся плоти, но тела падают навзничь, и кровь, темно-красная и сверкающая на солнце, льется слишком быстро, исчезая в песке.
