Следом за толпами коренастых грузчиков, сгорбленных ткачей и бородатых кузнецов свои апартаменты покинули мелкие чиновники, владельцы небольших лавчонок, цирюльники и прочая часть населения, относящая себя к категории трудовой интеллигенции.
Ровно в семь пятнадцать мимо окон «Поющей ундины» протопал в направлении южных ворот города отряд королевской стражи численностью около тысячи легионеров. По унылым физиономиям воинов нетрудно было догадаться, что перспектива проторчать целый день в оцеплении на какой-то Воловьей Пустоши под жаркими лучами солнца их вовсе не вдохновляла. Куда лучше в прохладной казарме вкушать легкое винцо и внимать забавному трепу ветеранов, готовых потчевать каждого желающего невероятными россказнями о делах давно минувших. Командир отряда – очень молодой с виду офицер, не старше тридцати лет, наоборот, был не прочь покрасоваться перед представительницами прекрасного пола, которые, как он небезосновательно надеялся, в преогромном количестве слетятся на предстоящий праздник. Не скрывая своего радостного настроения, задорный полководец носился взад-вперед на вороном скакуне от хвоста к голове и обратно вдоль растянувшегося на всю улицу отряда.
Резкие крики центурионов и десятников через оконный проем навязчиво ворвались в тесное пространство гостиничного номера и достигли ушей спящих Гвенлина и Мандрагора. Магический корень, вальяжно расположившийся на подушке, не просыпаясь, скатился со своего ложа и запихнул деревянную голову под подушку. Укрывшись таким образом от навязчивого уличного шума, соня продолжал дрыхнуть, аппетитно причмокивая губами – будто в своем сне он уже был главным смотрителем королевской кухни и снимал пробу с какого-то блюда. Молодой человек немного покрутился во сне, даже попробовал укрыться под одеялом, дабы продлить миг блаженства. Однако особо громкий выкрик какого-то чересчур усердного десятника все-таки беспощадно вырвал Гвенлина из состояния дремотной неги, и ему поневоле пришлось просыпаться.
– Шмуль, – позвал он слабым голосом. – Что происходит на улице, можешь сказать?
– Ничего особенного, Гвен. Небольшой дранг нах Воловья Пустошь силами двух стрелковых батальонов.
– Не понял, – вылупил слипшиеся ото сна глазищи Гвен.
– Чего тут непонятного – славная армия Фернана Первого покинула казармы и под руководством бравого командира топает к месту предстоящего ристалища кормить мух и прочих оголтелых пернатых.
– Вот теперь ясно. – Наконец-то Гвену удалось окончательно разлепить глаза. – Любишь ты, Шмуль, выражаться всякими мудреными словесами: дранг нах…
За завтраком, поданным расторопным слугой прямо в номер, демон выложил усердно работающим челюстями Гвенлину и Мандрагору план действий на предстоящий день. План был, как всегда, прост и гениален:
– Ты, корень, делай все, что тебе заблагорассудится: хочешь, полезай в карман своего покровителя, хочешь, здесь оставайся, но чтобы ни одна живая душа на Воловьей Пустоши тебя не заметила, иначе паника, давка, многочисленные человеческие жертвы и как следствие – отрубание головы одному непоседливому корню. Ты, Гвен, надеваешь на голову чалму, ту, что мы вчера с тобой приперли с базара, заматываешь свободным концом свою симпатичную мордашку и усердно играешь роль угрюмого эруленского ковбоя. Только особо не перестарайся, иначе твоей персоной могут заинтересоваться настоящие степняки или местная полиция и подкатить с ненужными расспросами – ни то, ни другое нам не нужно. В таком виде будешь наблюдать за ходом состязаний, старайся держаться неподалеку от меня – мало ли для какой нужды понадобишься. Вопросы есть?
Вопросов не последовало, поскольку демон умел изъясняться не только кратко, но и вполне доходчиво. Мандрагор пожелал присутствовать на Воловьей Пустоши, чтобы, как он сам витиевато выразился: «Собственными глазами вкусить радость победы обожаемого Гвенчика». Шмультика так и подмывало ехидно спросить у льстеца, как это можно вкушать глазами, но он все-таки сумел удержаться от реплики и тем самым в очередной раз не пополнить пресловутую копилку обид магического корня.
– Кстати, – продолжил Шмультик, – сегодня ночью от нечего делать я чуток модифицировал твою кольчугу, шлем и рукавицы, теперь их неспособен разрубить даже твой меч.
Слова компаньона приятно порадовали юношу, и он тут же поспешил опробовать вышеназванные предметы на прочность – не то чтобы Гвенлин сомневался в словах своего друга, а исключительно из принципа «Доверяй, но проверяй». Поверхностные испытания выявили их доселе невиданные защитные свойства. Меч, перерубивший на глазах восхищенной публики боевой рыцарский доспех, не только не смог повредить хотя бы одно из звеньев кольчуги или рукавиц, но и оставить даже слабую царапину на отливающей цветами побежалости поверхности шлема. Еще один взмах почти в полную силу – и блестящая полоска лезвия вместо того, чтобы разрубить чудесный головной убор, с мелодичным звоном отскочила от него. Нужно отдать должное Шмультику как великому кудеснику металла – следов от удара меча не осталось не только на шлеме, но и на самом мече не сохранилось никаких отметин после встречи с чрезвычайно прочной поверхностью. Юноша тут же пожелал натянуть на себя модифицированные доспехи, но демон ему отсоветовал делать это:
– Не стоит, Гвен, покамест нам никто не угрожает, ходить в полном боевом облачении – откровенное пижонство и для здоровья не очень полезно: вон какая на улице жарища намечается – вмиг сваришься до полной готовности. Одно дело щеголять в доспехе на тенистых улицах столицы и в прохладных питейных заведениях, как ты это делал вчера, другое – торчать неизвестно сколько времени в чистом поле. Сложи все в сумку и возьми с собой, если очень хочется, но народ смешить не нужно, к тому же будет лучше, если на нашу компашку вообще не станут обращать внимания.
Скрепя сердце молодой человек вынужден был согласиться с хитроумным компаньоном. Он сложил вещи в отдельный мешок, который запихнул под кровать.
За час до начала состязаний наша троица покинула «Поющую ундину» и на двух лошадках потрусила в сторону южных ворот Майрана…
Воловья Пустошь – огромный пустырь каменистой неплодородной земли, который начинался в трех верстах к югу от столицы королевства Кангур. Ее длина и ширина равнялись примерно десяти верстам, таким образом, по расчетам организаторов соревнований, площадь пустыря вполне позволяла принять пару миллионов претендентов, слетевшихся в Майран из разных уголков мира Тев-Хат. Судя по манере одеваться и вести себя, побороться за право стать обладателем руки прекрасной Илейн съехались представители едва ли не всех народов. Здесь были светлокожие рослые обитатели северных земель, омываемых водами Холодного океана. Рядом лагерем расположились земляки Гвенлина – жители стран западной оконечности материка Шуддан. В некотором отдалении от прочих групп претендентов беспокойные степняки, обитающие в засушливой части континента, коей название Эрулен, шумной ватагой гоняли некое подобие мяча – набитую овечьей шерстью козлиную шкуру. Там чинным строем стояли жители восточных земель Шуддана – низкорослые, но очень жилистые и выносливые. Кажется, проще перечислить народы, представителей которых не было сегодня на Воловьей Пустоши, нежели тех, кто прибыл сюда.
