«Теперь я вижу, что ты действительно очень смел, Гарри Поттер, такого я от тебя, признаюсь, не ожидал. Конечно же, за этим непременно что‑то кроется, за этим твоим необычайно не продуманным намерением. Но, если ты так настаиваешь, я… приму твои условия. Ведь это же благородно — не так ли? — предоставить потерпевшим поражение хотя бы крошечный шанс». Последние слова были уже откровенной иронией, но Гарри они не тронули. Он хотел что‑то ответить, хотя и чувствовал себя буквально связанным по рукам и ногам, но тут тишина отступила, и он вновь оказался в самой гуще схватки.
— Поттер, ты что там делаешь? Совсем уснул? — раздался возмущенный голос Дрейко. Тот был вынужден сражаться сразу против троих.
— Экспекто Патронум! — закричал Гарри, и Патронус выплыл из его палочки, правда, он был несколько тускловат и как бы медлил с атакой. Гарри все еще чувствовал внутри себя огромную силу выбранного им соперника, но не позволил ужасу охватить его.
Патронус отбросил вампиров назад, и Дрейко принял на себя удар высокого аврора, с искаженным от гнева лицом. Гарри поспешил к нему на помощь, но, когда он вытянул руку с палочкой, раздался звук самого настоящего рога, и все замерли: такого не бывало на этой земле уже много веков. И все враги сразу вслед за этим испарились, оставив прочих в величайшем смятении и беспокойстве. Очередная ловушка? Все перешептывались, напряженно вглядываясь в очертания сумрачного замка, но никто не показывался. Гарри был единственным, кто знал, в чем дело, и избегал взгляда каждого из своих друзей.
— Гарри! — Джинни, расталкивая всех, подбежала к нему и бросилась ему на шею. — Я так испугалась, когда потеряла тебя из виду! Что теперь, Гарри?
— Теперь? — Гарри принудил себя ответить ей. — Теперь начнется поединок.
Ее глаза расширились, но она не смогла произнести ни слова. Лишь через несколько мгновений она сумела выговорить:
— Это… и есть план?
— Да, — почти сухо ответил Гарри, — а между тем мы сможем перегруппироваться и внести коррективы в план битвы, сейчас это немаловажно.
Она смотрела на него. Остальные тоже собрались вокруг них, и она отпустила его и отошла, по–прежнему не отрывая от него взгляд. Он же ждал какого‑нибудь сигнала, чтобы то внутреннее напряжение, которое грозилось разорвать его на части, получило свое разрешение. И сигнал был дан: большие железные ворота Хогвартса отворились, и сначала показалось множество врагов, но с их стороны не последовало ни новых стрел, ни заклятий. А потом Гарри увидел его. Слизерин выступил ему навстречу, с холодным и невозмутимым взглядом, прямой и гордый, с величественной и в то же время легкой поступью, но таким образом он дал Гарри сполна ощутить свою мощь, и тот почувствовал себя глупо, как никогда прежде. Он, однако, не позволил себе долго думать над этим. Не сейчас. Отделившись от друзей, которые стояли в безмолвном оцепенении, он тоже пошел навстречу своему противнику. При этом он со всей силой вцепился оледеневшими пальцами в эфес меча. Чем ближе подходил к нему Салазар Слизерин, тем яснее ему становилось, что жизнь его стремительно подходила к концу. По крайней мере, это была славная смерть, хоть этим он мог гордиться. Оборачиваться, чтобы в последний раз взглянуть на друзей и Джинни, он не стал.
Каждую секунду он ожидал боли в шраме, но ее не было, и он отважился посмотреть Слизерину в глаза. И увидел то, на что надеялся: да, несомненно, перед ним был выдающийся, могущественный волшебник, и Гарри не имел ни малейшего понятия о том, что он был за человек, но все‑таки он был теперь избавлен от последних опасений, и он выпрямился во весь рост и расправил плечи. Слизерин сощурил свои темные глаза, но Гарри был готов к этому и моментально захлопнул свое сознание. Слизерин ухмыльнулся, и эта ухмылка была столь таинственной, что Гарри стало нехорошо. Тогда в пещере он обошелся с Гарри крайне пренебрежительно, и юноша ожидал чего‑то подобного и теперь, но что‑то, видимо, изменилось в нем самом, хоть он этого и не ощущал. Слизерин не шевелился, сосредоточив все свое внимание на Гарри, глядя на него с некоторым любопытством, оценивающе. Это и льстило Гарри, и беспокоило его. Сам он был словно пригвожден к месту и не видел ничего и никого, кроме древнего мудреца с гипнотическим взглядом. Он не видел также, скорее, чувствовал, как его армия, пользуясь этим шансом, строит план новой атаки и на ходу пытается его осуществить. Он лишь краем уха смог услышать, как вампиры что‑то зашипели друг другу, и тотчас заставил себя не думать об этом, не отвлекаться от своей задачи. Он высоко поднял меч Годрика Гриффиндора, и Слизерин изменился в лице.
— Что это значит, молодой человек? Ты упомянул в своем послании о дуэли на мечах, но чтобы ты отважился… Ты уверен, что ты с ним справишься?
— Я пришел, чтобы биться, а не вести пустые разговоры. Но если ты отказываешься…
— Отказаться от поединка? — дерзость Гарри привела Слизерина в бешенство. Гарри знал, что, возможно, ему очень скоро придется заплатить за свой выпад, но он сохранил спокойствие. — Ах ты, щенок! Я вижу в тебе храбрость и мужество, и вижу даже нечто большее, но ты мне не соперник, неужели ты не осознаешь этого? Что ж, я дам тебе последнюю возможность спасти свою жизнь.
— Странно звучит, — ровным голосом ответил Гарри, чуть повернув рукоятку меча. — Где‑то я это уже слышал. Но, заметь, в данный момент мне некуда отступать. Здесь мое место, мой дом, моя семья, и здесь я должен умереть! Ведь ты сам когда‑то покинул это место. Так освободи его от себя и своей армии или бейся!
И снова тишина. Нервы Гарри были на пределе, ему уже было все равно, насколько невежливым он сейчас показался Слизерину и окружающим, он хотел, чтобы все это поскорее кончилось. Он вообще всего этого не хотел. И тот факт, что Слизерин вновь молча вглядывался в него, ничего не предпринимая, так что слух Гарри даже улавливал учащенное дыхание Джинни в нескольких метрах от места дуэли, злил его еще больше. Все это было неправильно, никакого триумфа в себе он не чувствовал, он даже не был уверен в том, что в нем есть та сила, что один раз сумела вновь оживить спящий меч. Вдруг он увидел, как Слизерин кивнул, медленно и как бы окончательно, вынул Старшую Палочку, осмотрел ее, так же не спеша, и затем произошло нечто, чего Гарри никак не мог ожидать. На его глазах Старшая Палочка превратилась в длинный серебряный меч, сверкавший изумрудным сиянием, и этот меч послушно лег в руку Слизерина. Гарри даже слегка опустил собственный, поскольку он был абсолютно уверен в том, что волшебные палочки трансфигурировать невозможно и нежелательно. Но он почти сразу овладел своим изумлением, так как он чувствовал за собой поддержку, словно невидимая рука опустилась на его плечо и подбадривающее сжала его. И Гарри отбил первый удар, обрушившийся на него, подобно молоту. Он устоял на ногах, но отпрянул. В отличие от своего соперника, фехтовать он не умел и нигде этому не обучался. Впрочем, он утешал себя тем, что, дерись они на волшебных палочках, ему пришлось бы куда хуже. Ему все время приходилось уклоняться, прыгать, припадать к земле, резко менять направление. Удары следовали один за другим, он даже не замечал, когда она задевали его, он смотрел только в лицо своему противнику, который больше не улыбался и не ухмылялся с издевкой, но был не менее сосредоточен, чем он.
