"Трава лучше!", вернула она назад мягкий ковер, снимая кроссовки и носки, подбегая к иллюминату в виде окна во всю стену, за которым проплывала голубая Инира, планета-столица империи Зарт.
— Нас посчитали за Правителей, — порадовался Дай, посочувствовав себе: — Да-а, к хорошему Правителю попала Зарочка, доча моя, на все готовое!
— Дома меня так не баловали… — пожалела Анна.
Она заглянула в покои с огромной кроватью с матрасом из губки макши, которая приятно массировала тело, принимая именно ту форму, в какой должен спать человек, и навевала приятный сон на заказанное время.
Губка, опять же, произрастала лишь в империи Каффа — вид неизвестный, отряд не выясненный, мудила не задал ей даже генетические параметры, как спорам, которые использовал для производства защитных браслетов. И как бы губку не пытались разводить у себя, пока это никому не удалось. Стоил такой матрас огромных денег, и приносила неведомая живность империи доходов не меньше, чем крейсеры и торговые пути. Не для простых смертных. Но своих Каффа не обижал, и поговаривали, что в его империи никогда не мучились позвоночником.
— Дома мы бегом, а здесь созерцаем, — стараясь казаться безразличным, произнес Дай, развертывая себя над ее головой.
И застонал от удовольствия, когда тоненькие лучи-иглы неизвестного излучения подлечили его настроение.
— Это что было?! — обалдел он, падая на пол, как куль с мукой.
— Радость моя, мы с тобой отстали от жизни! — поучительно покачала головой Анна, открывая еще одну дверь — и тут же захлопнула ее, молча уставившись на Дая округлившимися глазами.
— Что там? — заинтересовался демон, пролетев над полом.
И тоже замер, разглядывая приятную лагуну с голубым водопадом, белый песок и пальмы, и два шезлонга с наброшенными на спинку махровыми полотенцами.
— Это что, мы в море будем подмываться?! — испытующе глянув на нее, удивился демон и снова открыл дверь, издав протяжное "О-о-о!"
Анна заглянула внутрь, не поверив.
Теперь это была обычная… вернее, опять же в стиле "А-ля Правитель!" ванная, с унитазом "Боги и на толчке думу думают!" За окном щебетали птицы, и развевались от легкого ветерка тюлевые занавески, отражаясь в зеркалах, на полу лежал махровый коврик-полотенце, и ванна-джакузи, наполненная голубой водой, от которой поднимался пар, с рассыпанными лепестками марикуса, и журнальный столик на гнутых золотых ножках со стопкой журналов, тонкий аромат…
— Хм, под настроение… — с удивлением разглядывая преобразовавшуюся ванную, произнес Дай, умирая от жалости, что лагуну умыкнули.
— Я разберусь! — пообещала Анна, почистив зубы, умывшись и переодеваясь в розовый махровый халат, который висел на вешалке рядом с полотенцами, и мягкие тапочки в цвет халату.
— Маг-недоучка! — крикнул ей Дай из ванной комнаты, когда она оставила его. — Когда мы хотя бы веники припасем, которые сами по спине охаживают?!
Анна постояла минуту, размышляя, к чему бы прозвучал неуместный вопрос, заглянула в ванную еще раз и обомлела. Дай, ни жив, ни мертв, горел в каменке-домне, разогретой до пяти тысяч градусов, и готовился на пару, который вырывался из раскаленных камней. И при этом ничего нигде не горело. Температура за пределами каменки была чуть выше обычной.
— Это… здоровый образ жизни! — переваливаясь на другую сторону, проворчал Дай, обнимая камни и прижимаясь к ним крепче. — Я не удивлюсь, если в реакторе крейсера маленький камушек с Черной Дыры, пространство на крейсере необыкновенно плотное! Мы как-нибудь подумаем на досуге, откуда у крейсера такая умная голова…
— Теперь я понимаю, почему крейсеры Каффы так популярны…
— Бог любит меня! Бог любит меня! — застонал Дай, когда темно синие лучи прошли сквозь него, а после, когда молот силовой наковальни с черным полем прибил его к камням, в блаженстве завопил: — Я тоже люблю тебя, Бог!
— … он сует туда мечту демона, и только потом обращается к Правителю! — закончила Анна начатую мысль, отправляясь опробовать губку макши, заказав по дороге свежевыжатый газированный сок.
Прошло больше двух месяцев, а Анне время показалось вечностью…
Ее откровенно игнорировали, называя не иначе, как "Ваша гостья", в то время как к Даю обращались не иначе, как к Господину и Правителю. И, спустя неделю, когда она обращалась к прислуге, обслуживающей номер, ни с того ни с сего стали вдруг непременно интересоваться, кто она. А было и такое, что она вдруг обнаруживала подмену, когда какой-нибудь демон сидел рядом и вздыхал, соглашаясь и поддакивая, как Дай, тогда как ее демона носило, черт знает где.
Демона неравенство нисколько не смущало. Хуже, под разными предлогами Дай уходил от разговора, обращаясь с нею не лучше тех демонов, которых поселил у них в номере. Сначала он бормотал что-то про то, что у демонов на Черных Дырах не так много радостей, и что ребятам надо расслабиться, ибо замкнутое пространство, а после и вовсе стал махать щупальцем в ответ, исчезая. Возможно, он не хотел упасть в грязь лицом, но Анна никогда не делала попытки поставить себя над ним, и вела себя как друг, с таким же уважением принимая его друзей.
Наверное, она прокляла все на свете, пожалев, что согласилась присоединиться к Зарту. Пусть бы он сам по себе, а она сама по себе.
— Дай! Освободи мне, наконец, ванную! — приказала она, широко распахнув дверь.
Самый настоящий ад продолжался с тех пор, как демоны обрели о нем представление. И теперь в домну с густым темным полем набилось столько демонов, что она сбилась со счета. И если Дай куда-то уходил, оставались, обращаясь с нею хуже, чем ее демон, который совершенно перестал с нею считаться.
— Нет! — твердо ответил один из демонов, выплывая из густой тьмы неизвестного поля. — Потом это долго разогревать… Нет! — покачал он головой, принимая из щупальца еще одного демона, постукавшего ее по плечу, чтобы она посторонилась, весь запас той гадости, которая теперь хранилась в баре.
Ничего съедобного для нее в нем не осталось. Восьмой день ей приносили какие-то сухарики, посыпанные непонятной гадостью, и несладкий чай, заваренный кое-как. А прислуга, с которой она пыталась разобраться, лишь вежливо улыбалась, после каждой разборки жалуясь на нее демонам. И вывернуть из подпространства ничего как следует не получалось, или подпространство было другое, или вообще выход на него закрыли. Но те слизни, к которым она привыкла, вряд ли можно было есть.
Оба демона исчезли в дыму прежде, чем она успела сказать хоть слово.
Анна с минуту стояла перед захлопнувшейся перед ее носом дверью, сомневаясь, не обманывали ли ее глаза? Мысль помахать мечом она отмела сразу. В апартаментах накопилось столько демонов, что лучше было проглотить обиду. Но когда с кровати с удивительным матрасом раздались смешки, терпение ее лопнуло.
